Второй
диалектический закон связи гласит: каждое
явление порождает другие явления и порождается ими, в отношениях преемственности
и взаимности. В раскрытии этого закона ключевая роль принадлежит категориям
возможности и действительности. Они как раз фиксируют разные отношения сущности
и ее проявлений, о чем говорилось выше. Возможное,
или потенциальное (от лат. potentia –
возможность) бытие – это еще не проявленное бытие некоторой сущности; а действительное, или актуальное (от лат. act – действие) бытие – это уже
проявленное бытие данной сущности. Действительное бытие называют также наличным бытием. Гегель характеризовал
его как «единство сущности и существования».
Возможности
делятся на формальные (логические) и реальные (фактические). Первые из них
определяются только структурой мысли, т. е. – общими законами логики или
постулатами какого-то учения; вторые – зависят от реалий бытия. В другой плоскости,
различают абстрактные и конкретные возможности. Первые из них
отражают только отдельные стороны той или иной ситуации, вторые – учитывают
некий комплекс обстоятельств. Формально и фактически возможно, что Луна упадет
на Землю, потому что всякое тело, отделенное от Земли, в принципе может на нее
упасть, а Луна отделена от Земли. Но это лишь абстрактная возможность: по данным астрономии, сама по себе Луна
никогда на Землю не упадет. Наоборот,
она постепенно удаляется от Земли. Но если бы мы узнали, что к Луне
приближается крупный метеорит, то расценили бы ее падение на Землю как
конкретную возможность, которая заслуживает изучения.
Логически
невозможным считается только то, что содержит формальное противоречие в своем
определении, напр. – круглый треугольник, металлическое стекло, «горелая вода» и т. д.
Но и такая невозможность относительна. Например, в неэвклидовой геометрии
треугольник из геодезических линий можно натягивать на шар, пока он не
превратится в круг, формально не переставая быть треугольником. Резко
охлажденный расплав металла затвердевает с молекулярной структурой, подобной
стеклу, а воду можно поджечь, если разделить ее на водород и кислород. Вообще,
в бесконечном и вечном мире формально возможно все что угодно.
Конечно,
от такой возможности еще очень далеко до действительности. Поэтому диалектика
призывает все-таки ориентировать нашу практику на фактические возможности. Но –
не только на возможности конкретные. Еще Гегель выказывал пренебрежение к абстрактной
возможности, однако последние столетия внесли в ее оценку серьезные коррективы.
Вся промышленная деятельность человека представляет собой реализацию
абстрактных возможностей, которые никогда бы не воплотились в природе без
условий, создаваемых людьми. И это обстоятельство выступает тем ярче, чем
больше развивается производство. Космический корабль, компьютер, мобильный
телефон и даже обыкновенный костюм сама природа создать не может. Усмотреть
возможность бытия таких предметов и не убояться ее абстрактности в текущий момент
– необходимое условие технического и социального прогресса.
Философский
релятивизм и субъективный идеализм часто спекулируют на этой творческой
ориентации человека, призывая не считаться с различием объективно возможного и
невозможного (такая позиция называется «волюнтаризм», хотя данное слово имеет и
другие значения). Так, во Франции в конце 60-х гг. XX в. бунтующие студенты выдвигали
лозунг «Будьте реалистами – требуйте невозможного!» В психоделических писаниях
К. Кастанеды («Империя дон Хуана» и др.) герой, под воздействием наркотиков, якобы
свободно летает и совершает иные чудесные поступки, но затем просыпается в луже
собственной мочи. Нередко в художественных произведениях мы встречаем утверждения
вроде того, что человек может пройти сквозь стену, надо только сильно этого
захотеть. Такими идеями исполнено, напр., творчество популярного американского
писателя Ричарда Баха.
Еще Гегель писал в свое время: «Нетерпение требует невозможного,
а именно достижения цели без обращения к средствам». С точки
зрения диалектики (и здравого смысла), бесполезно требовать невозможного здесь
и сейчас, но всегда есть шанс превратить невозможное в возможное. Нельзя человеку «просто так» пройти
сквозь стену, как бы нам этого ни хотелось; но применение технических средств (отбойного
молотка, гранатомета или взрывчатки) решают эту проблему. В книге известного физика Митио Каку «Физика невозможного»
(М., 2009) рассмотрены многие возможности, которые сейчас выглядят фантастично,
но при должных усилиях могут осуществиться в будущем, т. к. не
противоречат законам природы.
Обратная
волюнтаризму крайность характерна для метафизической философии. Ее сторонники
полагают, что развитие действительности сводится к развертыванию наличных
возможностей, подобно разворачиванию ковра с заранее нанесенным рисунком. Этот
взгляд неизбежно приводит к фатализму (от лат. fata – рок, судьба). В европейской древности такое воззрение
особенно ярко выразил Демокрит, в Новое время (XVIII в.) – П. Гольбах. Последний
утверждал, в частности, что еще до рождения данного человека предначертана
траектория, которую он опишет на поверхности Земли, и от которой он, якобы, не
может отклониться ни на йоту.
С
точки зрения диалектики (и в соответствии с рассматриваемым законом), фатализм
ошибочен, т. к. не только возможности порождают действительность, но и
действительность в своем развитии порождает новые возможности. «Механизм»
такого порождения наглядно раскрывает синергетика. Согласно ей, эволюция
реальных систем всегда проходит через точки бифуркации
(от лат. bifurcus – раздвоенный),
т. е. – точки разветвления возможных путей развития. Это точки неустойчивого
равновесия, как напр. у маятника, остановленного в верхнем пункте круговой
траектории. Выбор системой пути дальнейшей эволюции в таких точках может
зависеть от случайных микроскопических факторов, а также – от постоянных
беспричинных флуктуаций (колебаний) параметров разных полей и сред. И каждый
раз при таком выборе закладываются новые «вееры» возможностей. Это значит, что
в природе нет однозначной предопределенности событий. Тем более нет ее в
обществе, где действуют люди, наделенные свободной волей.
Своеобразной
формой бытия между возможным и действительным является т. н. виртуальная реальность. Слово «виртуальный» происходит от лат virtus – доблесть. Но в христианском
богословии Средних веков виртуальное означало потустороннюю «реальность», а в
классической физике – происходящее в мысленном эксперименте. Сейчас виртуальным
называют такое наличное бытие, которое не оформляется как самостоятельное и
устойчивое (константное) отдельное. Оно производно от какого-то иного бытия, и
родственно кажимости. Таковы, напр., виртуальные частицы в понимании квантовой
теории поля. Их бытие сводится к становлению, т. е. – к процессу их
возникновения из физического вакуума, и затем – немедленного исчезновения в
нем. Тем не менее, такие частицы успевают подействовать на ставшие объекты.
В
истории мысли известны попытки представить информационную реальность как особый
«третий мир», напр. в учениях Г.С. Сковороды и К. Поппера. Но она по
природе своей несамостоятельна, – именно виртуальна.
А виртуальная реальность компьютерного пространства информации (т. н.
киберпространства) производна от сознания, образуется условными знаками, и в конечном
счете сводится к кажимости. Но при этом она допускает взаимодействие субъекта с
искусственной знаковой «средой», по видимости подобное реальному
взаимодействию.
В
свою очередь, эта «киберреальность» воздействует на умы людей, – развлекает,
просвещает, развивает навыки и способности, используется даже для
профессиональной подготовки пилотов, и т. д. Но порой она же вызывает
массовые игровые мании, с утратой понимания границы между игрой и реальностью.
Киберпанк (течение в литературе) и в целом киберкультура, основанные на
погружении в виртуальную реальность, стали видными направлениями современной
массовой культуры (напр., фильмы «Матрица» и «Газонокосильщик», роман С. Лукьяненко «Императоры
иллюзий», и др.)
В математике степень
конкретности возможного оценивают уровнем вероятности
его осуществления. Для этого применяются числа от 0 до 1, или от 0% до 100%.
Вполне конкретная возможность, осуществление которой зависит только от времени,
а вероятность приближается к 100%, превращается в необходимость. Допустим,
сейчас еще день, но уже необходимо, что на смену ему придет ночь. А в философии
категорию необходимости принято рассматривать в паре с категорией случайности,
что мы и делаем далее.
7.2. НЕОБХОДИМОСТЬ И СЛУЧАЙНОСТЬ
Традиционные
определения необходимости и случайности опираются на понятия возможности и
действительности, рассмотренные нами выше. По Гегелю, случайность есть
«действительность, имеющая только значение возможности», а необходимость –
«конкретное единство возможности и действительности». По Аристотелю, необходимое есть то, что не может не быть, а случайное – то, что может быть и может не быть. Но с позиций
диалектики требуется еще уточнить, что необходимость и случайность определяются
относительно конкретных обстоятельств,
– так же, как общее и особенное. Необходимое в одном отношении может оказаться
случайным в другом отношении, и наоборот. То, что данный человек споткнулся и
упал, в частном плане случайно: будь он в этот момент внимательней, мог бы не
упасть. Но внимание не всегда устойчиво, поэтому в общем, статистическом плане
падения неизбежны.
В
формальной логике понятие необходимости используется без явного учета
обстоятельств, но там действует общее правило: брать все понятия в одном и том
же отношении. Когда это правило нарушается, возникают кажущиеся парадоксы, а по
сути – логические ошибки. Например, т. н. парадокс Куайна строится на
рассуждении: «Необходимо, что девять больше семи; известно, что число планет
равно девяти; следовательно, число планет необходимо больше семи». В этом
рассуждении слово «необходимость» берется в разных смыслах: первый раз – как
свойство натурального ряда чисел, второй раз – в виде астрономической
закономерности. В формальной логике такая ошибка называется эквивокацией или (в
силлогистике) учетверением терминов.
Но
диалектика не только признаёт относительность всего сущего: она во всем видит также
момент абсолютного. Нечто может оцениваться как «абсолютно» необходимое или
случайное в одном объективно выделяющемся отношении – в отношении предмета к самому себе. В этом смысле, необходимо существует предмет, который
сам поддерживает условия своего существования, а случайно существует предмет, который своим бытием обязан другим
предметам. Например, пока животное в состоянии защищать себя и самостоятельно
добывать пропитание, оно существует необходимо, а если в болезни, старости или
в неволе его защищают и кормят другие – его выживание имеет случайный характер.
Но
некоторые авторы заходят по этой линии слишком далеко. Они приравнивают всякую
необходимость к общему, внутренне и существенно обусловленному, а случайность –
к частному, внешнему и несущественно обусловленному. Видным представителем
подобных воззрений был Христиан Вольф (XVIII в.), поэтому их порой обозначают
как «вольфовскую метафизику». Вольф считал, например, что общие видовые
признаки растений, животных и других предметов заданы от века в неизменном виде,
и потому они необходимы, а индивидуальные особенности организмов, якобы, чисто
случайны.
Между
тем, в XIX в. Г. Мендель (предтеча
современной генетики) исследовал внешне случайные изменения формы горошин и окраски
цветов гороха в разных его поколениях, и обнаружил важнейшие биологические
закономерности. Как в науке, так и в практическом дознании нередко возникает
потребность постичь уникальные связи явлений, в т. ч. – несущественные и
внешние. Преступника порой надежно определяют по форме прикуса на окурке
сигареты, а исторические события зачастую отражают настроение отдельного политического
деятеля в данный момент. Таким образом, необходимая связь может быть частной и
даже уникальной.
Данный
вывод подкрепляется учением синергетики о динамическом (детерминированном)
хаосе. Так называются процессы, которые протекают по определенному причинному
алгоритму, но не могут быть описаны общими формулами, в силу чего кажутся
хаотическими. Динамический хаос возникает, напр., при регулярном приседании на
качели не в такт с ее собственной частотой колебания, или при взаимодействии
камертона и легкого маятника, каждый из которых имеет строго определенный
период собственных колебаний. Подобные процессы называют также квазислучайными, ибо случайность здесь
только кажущаяся. Поскольку они имеют определенный алгоритм, эти процессы
доступны моделированию, т. е. их результаты в принципе могут быть
предсказаны. Следовательно, это не случайность, а уникальная необходимость.
В
крайней форме, метафизический стиль мышления приводит к отрицанию объективного
характера случайности, к трактовке ее как лишь недостатка знания о причинах
событий. Такие черты присущи, напр., учениям Демокрита, Т. Гоббса, Б.
Спинозы, П. Гольбаха и других представителей Французского материализма
XVIII в. А релятивистский стиль мышления проявляется в отрицании, наоборот,
объективного характера необходимости. Так, по учению И. Канта,
необходимость есть лишь априорное, т. е. доопытное представление (от лат. a priori – из
предшествующего), с помощью которого мы упорядочиваем наши познавательные
впечатления. Л. Витгенштейн считал, что существует только логическая
необходимость следования одного суждения из других, причем она вытекает из
природы языка, а не из законов реальности. По мнению Дж. Сантаяны (XX в., США), всё то, что люди принимают за
необходимость, есть только «заговор случайностей».
Жестко
связывая необходимое с общим и существенным и отрицая объективную случайность,
Вольф и другие метафизики фактически отождествляют понятие необходимости с
понятием закона. При этом законы трактуются как нечто самостоятельно
существующее в природе. Релятивистская традиция, наоборот, отрицает объективный
характер законов. Тот же Кант полагал, что
мы не познаём законы природы, а предписываем
ей эти законы. К. Поппер писал: «Наш интеллект не выводит законов из
природы, но пытается… накладывать на природу законы, которые он свободно
изобретает».
В
диалектике закон определяется как необходимая, общая и существенная связь явлений. Проблема объективности законов
решается здесь аналогично проблеме реальности общего (см. п. 6.1). А именно: закон, как нечто общее,
существует в объективной действительности, но не в чистом виде, а в единстве с
«неподзаконным», т. е. – с частными, случайными, несущественными
признаками и связями. В чистом же виде закон, как всякая общая идея, существует
только в нашем сознании. Так, в современной
физике признано, что ее законы всегда имеют погрешность в масштабе корня
квадратного из n, где n – количество молекул, участвующих в
проявлении этого закона.
Различают
динамические и статистические законы. Первые описывают поведение отдельного
предмета на основе его свойств и действующих на него факторов. Вторые же однозначно
описывают только поведение большого числа предметов, а для отдельного предмета
дают лишь вероятностные оценки. Существует спор, какие из этих законов
первичны. Под влиянием успехов статистической и квантовой физики, большинство современных
ученых отдает пальму первенства статистическим законам; но до конца этот вопрос
не решен.
Если
закон не содержит даже количественной оценки вероятностей, то говорят, что он
проявляется как тенденция (от нем. Tendenz – направление, стремление,
склонность), или как тренд (англ. trend – направление). А. Бергсон определил тенденции как такие
закономерности, которые очевидны, хотя допускают исключения; но так же обычно
определяют правила. В форме
тенденции или тренда выступают, напр., прогресс либо регресс в разных областях
реальности. Особенно характерны законы-тенденции для социальной жизни. Например, российская экономика исторически
тяготела к сырьевому характеру, хотя имела достижения и в других областях. В
благополучные периоды эта досадная тенденция приглушается, но при осложнениях в
развитии оживляется вновь.
Ф. Энгельс писал, что случайность выступает как
проявление и форма дополнения необходимости. Мысль о дополнении не вызывает сомнений, но всегда ли необходимость проявляется через случайность – вопрос
дискуссионный. Если мальчик бросал камни в птицу, и один из этих камней разбил
окно, тут можно согласиться с формулой Энгельса; ну, а если он специально
бросал камни в окно, хотя издалека и неточно?..
Здесь
надо также учесть, что слово «необходимость» употребляется не однозначно. Сам
Энгельс в данном высказывании имел в виду необходимость не в ее отношении к
случайности, а в оппозиции «необходимость–свобода», и отразил тот факт, что
случайности часто бывают помехой нашей свободе, т. е. – навязывают нам
необходимость во втором смысле слова (см. письмо Ф. Энгельса
В. Боргиусу от 25.01.1895 г.)
В
той же связи, напомним, что во многих случаях качественные переходы не
начинаются без участия случайности, хотя в принципе эти переходы необходимы. Так
что, в некотором смысле и случайность необходима, в т. ч. – для
развертывания закономерных процессов. Например, нагретая до температуры кипения
вода не начнет кипеть, пока в ней не найдется хотя бы случайный центр
парообразования – соринка, пузырек воздуха или завихрение самих струй воды. Такие
«обязательные случайности» могут трактоваться как поводы, в отличие от причин;
об этих понятиях речь пойдет в следующем параграфе.
7.3. КАТЕГОРИЯ ОСНОВАНИЯ. ВИДЫ ОСНОВАНИЙ
Основания можно
определить как такие возможности, по
отношению к которым данное явление выступает как неслучайное. Не следует путать основание с основой, в значении внутренней сущности (субстрата; см. п. 6.4), хотя эти понятия родственны.
Основа может выступить как одно из оснований, но основания не сводятся к основам.
Закон
взаимного порождения явлений проявляется, в частности, как закон взаимного перехода основания и обоснованного. Такой переход
лежит в фундаменте всех самоподдерживающихся процессов. Например, животное
добывает пищу в процессе движения, и тем самым поддерживает свою способность
двигаться и далее добывать пищу; пламя свечи освобождает от воска новый участок
фитиля, и тем поддерживает свое горение, и т. д. Иногда такое отношение
называют циклической причинностью, и
говорят о взаимном переходе причин и следствий (причина – вид основания, см.
ниже). На том же переходе базируется действие обратной связи, которая присуща системам
со сложным поведением. Изучение подобных объектов является предметом таких
важных для современности наук, как информатика и синергетика.
Как
и возможности вообще, основания делят на логические и фактические. Логические основания – это принципы
теорий, расчетные формулы, а также известные нам данные, принятые гипотезы
и т. д. Их называют также посылками
вывода. Логическая связь позволяет заключать в обе стороны во времени: как от
прошлого к настоящему и будущему, так и от настоящего или будущего – к
прошлому. Фактические основания – это
реальные явления и отношения между ними. Они не имеют обратного действия во
времени; поэтому их называют не посылками (вывода), а предпосылками (событий и явлений). Зная, что не бывает дыма без
огня, мы из наличия дыма заключаем в уме, что был огонь (напр., большой пожар),
даже если сейчас его уже нет; но сегодняшний дым не породит в реальности
вчерашнего огня.
Все
же некоторые философы утверждают, что будущее действует на настоящее, поскольку
мы целенаправленно изменяем действительность. На деле, здесь действует не та
реальность, которая осуществится в будущем, а психические установки, руководящие
людьми в настоящем. Интерпретации исторических событий меняют облик этих
событий в общественном сознании, и тем самым влияют на современное и будущее
поведение людей; но самих событий прошлого они изменить не могут. Фраза «У
России непредсказуемое прошлое» – только ирония над сменой официальных
интерпретаций нашей истории при смене форм правления.
В
наши дни подобная мистика пытается спекулировать на учении синергетики об
аттракторах – состояниях, к которым система стремится в ходе ее эволюции (от лат. attraho – притягиваю к себе). Ее сторонники заявляют, что
через аттракторы будущее «временит настоящее». Тогда надо признать, напр., что будущая
остановка маятника «временит» его естественное торможение, а будущие старость и
умирание «временят» изнашивание и ослабление организмов; но все это явный абсурд.
Другой
пример мистических спекуляций на идее основания дают т. н. сильные версии
антропного принципа в космологии (Б. Картер, 1974, и мн. др.) В
рациональной («слабой») версии, этот принцип требует только, чтобы в суждениях
о прошлом Вселенной не допускались явления, которые исключили в дальнейшем появление
человека: ведь такое допущение противоречит факту нашего существования. Таким
образом, речь идет лишь о логических посылках. Но сторонники «сильных» версий
утверждают, что порождение человека является, якобы, изначально заданной целью
развития Вселенной, т. е. – его фактической
предпосылкой. Здесь явно спутаны два
вида оснований – логические и фактические. Ведущие современные космологи (С. Хокинг,
А.Д. Линде и др.) тоже отмечают, что такие версии антропного принципа лишены
научного фундамента.
Фактические
основания делят на два типа: определенные
и т. н. абсолютные. Первые из
них – это частные явления, вторые – нечто общезначимое. В метафизических
учениях роль абсолютного основания играют, напр., воля божества или свойства
первоматерии. Диалектика, как известно, не признает абсолютных сущностей. Она
допускает основания разной степени общности, вплоть до субстанций, определяющих
физические процессы целой Вселенной (напр., в нашей Метагалактике – т. н. физический
вакуум); но единственным абсолютным основанием диалектика считает только саму
всеобщую связь вещей и явлений. Вместе с тем, порождающее действие всякой сущности не сводится к определенному
основанию, но включает в себя момент
абсолютного основания. Подробнее действие подобных оснований мы рассмотрим в
следующем пункте, а пока обратимся к структуре определенного основания.
Определенные
основания делят на две группы: более активные из них называют причинами, а относительно пассивные – условиями. Отношение причинения часто
называют каузальностью, от лат. causa – причина. Аристотель выделял
четыре вида причины: материальную, формальную, целевую и действующую; но в наши
дни под причиной понимается только «действующая причина» Аристотеля. Остальные виды
аристотелевских «причин» обозначают сейчас другими категориями: субстрат или
содержание, форма, установка или цель.
Действующая
причина, или просто причина,
определяется как отдельное явление, порождающее другое отдельное явление, тут
именуемое следствием. Причина и ее следствие
могут взаимно переходить друг в друга, что является частным обнаружением закона
взаимного перехода оснований. Например, обнищание народных масс может стать
причиной социальных потрясений, а сами эти потрясения могут повлечь дальнейшее
обнищание народа.
Условия обычно
определяются как явления, которые сами не порождают данное событие, но
способствуют или не препятствуют его возникновению и существованию. Например,
молния (причина) порождает гром (следствие), но только при наличии воздуха
(условие). Однако различие между условиями и причиной не абсолютно. Например,
положительная температура воздуха является условием выпадения осадков в виде
дождя, а не снега; но она же – одна из причин накопления осадочных масс в облаках,
благодаря сравнительно быстрому испарению влаги с земной поверхности.
Действие
причины (а значит, и следствие) тоже зависит от условий. Из-за этого причина и
ее конкретные следствия связаны неоднозначно: напр., при осенней погоде осадки
могут выпадать и в виде снега, и в виде дождя. Поэтому условия часто включают в
каузальное отношение. Порой само понятие условий заменяют нейтральным понятием обстоятельств, а совокупность причин и
условий объединяют под именем действующих
факторов. Говорят также о «конечной причине» (лат. causa finalis), но тут имеется в виду
вся совокупность оснований, включая и конкретные, и т. н. абсолютные основания.
Релятивисты
и субъективные идеалисты отрицают объективный характер причинной связи. В XVIII
в. Д. Юм сводил причинность к привычной связи ощущений, И. Кант
рассматривал ее как одну из врожденных категорий рассудка, безотносительно к
объективным связям вещей. В XX в. Л. Витгенштейн писал в своем
«Логико-философском трактате»: «События будущего не могут выводиться из событий
настоящего. Вера в причинную связь есть предрассудок». Материалисты и
представители объективного идеализма обычно стоят на точке зрения здравого
смысла, признавая объективный характер причинной связи.
Важнейшую
роль понятия причины для науки осознал еще первый европейский материалист Демокрит,
объективную причинность с энтузиазмом отстаивали многие мыслители Нового времени. Диалектический
материализм указал, что доказательство причинной связи обретается не в
созерцании и не в теории, а в практике, поскольку деятельность человека сама
выступает как причина событий, воспроизводя или творчески преобразуя познанные
нами связи явлений. Мы еще вернемся к этому вопросу с другой стороны, рассматривая
практику как критерий истины в познании (см. п. 10.6).
Причина
– вид предпосылок; к тому же,
причинная связь, в ее классическом понимании, предполагает передачу энергии от
одного явления к другому. Поэтому действующая причина всегда предшествует во
времени наступлению следствия. Например, ветер поднимает волнение на море. Затем
ветер и волнение сливаются в общее явление, называемое штормом, но все же ветер
тут первопричина. А. Эйнштейн в своей теории относительности показал, что
причиной некоторого события может быть только абсолютно более раннее событие. Хотя порядок событий во времени зависит,
вообще говоря, от выбора системы отсчета, но причина предшествует ее следствию в любой
системе отсчета. Так, разлетание частиц распавшегося ядра атома не может
опередить начало или предварение его распада ни в какой системе отсчета.
Некоторые
философы полагают, однако, что причина и следствие совпадают во времени.
Сторонники этой теории (в древности – пирроники, в СССР, напр., А.И. Уёмов)
отождествляют следствие с действием
причины, т. е. сводят эффекты причинения к процессам причинения. Для них причина – не гончар, а движение его
руки, а следствие (точнее, действие)
– не ваза, а процесс изменения этой рукой формы глиняного шматка, и т. д.
Растворяя бытие в становлении, эта экзотическая теория склоняется к
философскому релятивизму. В науке и в практике она никак не используется. А в
классической трактовке причинности, действие рассматривается как только посредник,
переход от причины к следствию.
Различают
необходимые основания, без которых
данное заключение или явление не наступает, и достаточные (полные) основания, которые его непременно порождают.
Например, для получения квалификации теоретическое обучение необходимо, но не
достаточно, требуется еще приобретение практических знаний и навыков. А удар
кием по бильярдному шару достаточен, чтобы вызвать движение этого шара, но не
является необходимым: основанием его движения может стать удар другого шара,
щелчок по этому шару пальцем, сотрясение стола или иное механическое воздействие.
Это
различение позволяет также отличать причину от повода. Повод есть необходимое, но недостаточное основание для
наступления следствия. Он представляет собой завершающую часть причины и развязывает
ее действие, но сам не мог бы породить данное следствие. Следствие и основная
часть причины должны быть сопоставимы по своим энергетическим характеристикам,
а повод может быть энергетически незначительным.
Например,
в горах падение небольшого камня, или даже громкий крик, могут стать поводом
для грандиозного обвала, основная причина которого – накопление на крутых
склонах большой массы обломков горных пород. Потенциальная
энергия этого скопления переходит затем в кинетическую энергию обвала. Другой
хрестоматийный пример – убийство австрийского эрцгерцога Фердинанда в Сараево
(28 июня
Действие
одной причины может быть развязано разными поводами; в этом смысле, повод в его
конкретном виде является случайным. Однако в общем смысле он необходим для
появления следствия, ведь без какого-либо повода причина не начнет действовать.
Напомним еще раз, что воду можно нагреть выше температуры кипения, и не она не
превратится в пар, если в ней не появится каких-то (может быть, случайных)
неоднородностей: пузырьков газа, соринок, завихрений и т. п.
Повод
может быть и специально организованным. Таковы нередкие в политике и в жизни
провокации. Известно, что поводом к разгрому компартии Германии при Гитлере
стал поджог Рейхстага, спровоцированный самими фашистами, а поводом к началу их
вторжения в Польшу – ими же организованное как бы нападение поляков на радиостанцию
возле границы. Обострение ситуации на киевском майдане в 1914 г. спровоцировано
проамериканскими силами, путем обстрела участников майдана наемными снайперами.
Часто бывает, что враги данного человека, или даже явные преступники,
провоцируют этого человека на грубость или иной неадекватный поступок, чтобы
поставить его в слабое положение перед властями. В результате многие люди
страдают за якобы превышение пределов обороны.
Но
организованный повод часто встречается и в иных областях. «Триггерные»
механизмы (от англ. trigger –
спусковой крючок) играют большую роль в биомеханике живых существ. Используются
они и в технике, именно в качестве «поводов» к срабатыванию силовых устройств в
нужный момент. Так, легкое нажатие спускового крючка винтовки или пушки – повод
для мощного выстрела. Порой говорят об «информационной причине», которая,
будучи энергетически незначительной, якобы сама по себе вызывая крупные
следствия. В действительности здесь сообщение (команда) выступает именно как организованный
повод к реализации заранее
разработанных программ, и к использованию заготовленных ресурсов. Это – стандартная
ситуация в управлении армией, трудовым коллективом или машиной; в информационной
технике она только стала заметнее.
7.4. ДЕТЕРМИНАЦИЯ И ВСЕОБЩАЯ СВЯЗЬ ЯВЛЕНИЙ
Выше
мы выделяли две основные формы связи – связь дискретную и связь континуальную,
они же в физике – локальная (близкодействующая) и нелокальная
(дальнодействующая) связь. Дискретная или локальная связь может быть осознана
как действие определенных оснований (причинение) в конкретных обстоятельствах. Таков,
напр., точный удар кием по бильярдному шару, направляющий его в другой шар;
тогда следствием будет попадание второго шара в лузу. Действие таких оснований
называется детерминацией, от лат. determinare – определяю, ограничиваю. Признание
действия такой связи на все конкретные явления называется детерминизм. Понятия детерминации и детерминизма сначала
употреблялись в логике, а в указанных (онтологических) значениях их ввел в
научный оборот Б. Спиноза в XVII столетии.
Трезвая
философия не может отрицать наличие детерминации во всех явлениях
действительности. В этом смысле, любой трезвый ученый или философ (не мистик) –
детерминист. Другой вопрос, существуют ли в реальности связи иного типа. С XVII в., под влиянием механики Ньютона, в
естествознании и в философии преобладал односторонний
детерминизм – убеждение, что в мире нет иных оснований, кроме определенных,
выражающих дискретную связь явлений: ведь только такие связи признавала классическая
механика.
Предельного
развития это ограниченное воззрение достигло в метафизическом материализме
XVIII века. По мнению П. Гольбаха, обширный ум, способный учесть механическое
состояние всех тел во Вселенной и просчитать их причинное взаимодействие, мог
бы точно знать любое событие в прошлом и в будущем. Более того: он мог бы, якобы,
описать всю эту совокупность событий единой математической формулой. Позднее
такой гипотетический ум стали называть демоном
Лапласа, по фамилии крупного французского математика и астронома Пьера
Лапласа, разделявшего подобные убеждения. Односторонний детерминизм называют также
лапласовским детерминизмом.
Нередко
это узкое воззрение отождествляют с детерминизмом вообще, и порой возглашают «принцип
детерминизма», как якобы закон всякой научной философии. Но современная наука
знает даже полностью детерминированные процессы, которые нельзя отразить в
общих формулах (т. н. детерминированный хаос, не раз упоминавшийся нами
выше). А далее мы рассмотрим связи, которые вообще не укладываются в
детерминацию. Поэтому подчеркнем: одно дело – признавать, что отношения
детерминации присутствуют повсеместно, и другое – утверждать, что не существует
иных форм обоснования. На наш взгляд и, как мы полагаем, с точки зрения
последовательной диалектики, первое утверждение истинно, а второе ложно.
Уже
классическая физика натолкнулась на ограниченность одностороннего детерминизма,
причем в одном из своих важнейших учений – в теории всемирного тяготения
Ньютона. Ведь Ньютону пришлось допустить, что тяготение – сила чисто
«геометрическая», т. е. она зависит только от положения тел в пространстве
в каждый данный момент, но не зависит от
их взаимного перемещения. Это значит, что тяготение «действует на расстоянии», т. е.
распространяется в пустоте без видимого агента, с практически бесконечной
скоростью, либо – вообще не нуждается в распространении. А детерминирующая причина
должна предшествовать следствию во времени, чего здесь нет, по крайней мере – в
явном виде.
Сам
Ньютон исповедовал метафизические воззрения, и не верил в возможность подобного
действия материальной силы. Он подозревал за тяготением связь духовного.
сверхъестественного характера, строил иные догадки и, наконец, заявил: «причин
этого я до сих пор не смог вывести из явлений, а гипотез не измышляю». Можно
считать иронией судьбы, что именно Лаплас, именем которого названа концепция
ограниченного детерминизма, блестяще применил теорию тяготения Ньютона к
анализу Солнечной системы, и при этом доказал, что тяготение должно распространяться,
по меньшей мере, в 50 млн. раз быстрее, чем свет в вакууме. Современные
исследования увеличили эту цифру до минимально 10 млрд. раз.
Люди
давно наблюдали подобные нелокальные связи, но не умели их рационально
объяснить. Об этом свидетельствует, в частности, история оккультизма от
древнейших его истоков до наших дней. Современная наука тоже отмечает подобные
связи в разных областях действительности. Еще в 50-е гг. XX в. выдающийся психоаналитик
и философ К. Юнг выявил наличие акаузальных (непричинных) отношений,
представляющих собой не случайные совпадения, а осмысленные и значимые связи в
судьбе человека; он называл их синхронизациями.
Дальнейшие исследования (работы Ст. Строгаца, 2003, и др.) показывают, что
подобные синхронизации широко распространены в неживой и живой природе, и
наблюдаются, например, в движении нейронов, в согласованных «метаниях» стаи
рыб, в коллективном поведении людей и т. д. Аналогичные эффекты характерны
также для психики животных и человека.
Противоположная
лапласовскому детерминизму, но тоже односторонняя позиция – т. н. индетерминизм. Он полностью или частично отрицает
объективное существование причинно-следственных связей, и возможность
объяснения явлений на их основе. Если ограниченный детерминизм стоит на почве
метафизики, то индетерминизм – на почве философского релятивизма. В своей крайней
форме, он допускает события помимо всеобщей объективной связи, равнозначные
чуду. В биологии
индетерминизм является стороной т. н. витализма,
в физике он опирается на, якобы, открытые квантовой механикой непричинные взаимосвязи
в микромире.
Поведение
квантового объекта действительно не объясняется полностью через определенные
основания. Но физики, воспитанные на философии механицизма, не признавали иных
объективных оснований. Поэтому
в
первой половине XX в. индетерминизм, вплоть до его крайней формы, и сопутствующий ему
субъективизм, широко распространились среди представителей квантовой
физики (В. Гейзенберг, Д. фон Нейман и др.) Их индетерминизм
оказался как бы оборотной стороной одностороннего, «лапласовского» детерминизма.
На это указывал, в частности, видный английский философ К. Поппер.
Диалектика,
вообще говоря, признает как дискретную (локальную), так и континуальную (нелокальную)
связь явлений. Но долгое время это признание выражалось лишь в критике
одностороннего детерминизма. Гегель и классики марксизма никогда не выдвигали «принцип детерминизма»,
они говорили только о принципе всеобщей
связи. При этом Гегель и Энгельс прямо критиковали механистический детерминизм,
К. Маркс указывал на его ограниченность. Ленин соглашался с Гегелем, что
«Причинность... есть лишь малая частичка всемирной связи...», и упрекал
кантианцев за сведение всех форм связи к причинению. Ведь, с точки зрения
диалектики, обособление предметов и явлений не может быть абсолютным: какая-то
связь между ними сохраняется всегда, и при отсутствии механического взаимодействия.
Однако
классики марксизма еще не предлагали никаких соображений о формах континуальной
(нелокальной) связи. А советский официальный марксизм пытался решить
философские проблемы квантовой механики, выдвигая концепцию диалектического
(вероятностного) детерминизма. Согласно ей, одна причина может иметь разные
следствия, т. к. на квантовый объект воздействуют, якобы, не доступные
учету, но реально существующие и объективно определенные факторы. В результате,
сам квантовый объект тоже всегда обладает, якобы, объективно определенными
механическими характеристиками, пусть и недоступными наблюдению – т. н. скрытыми параметрами.
Однако
в квантовой физике твердо установлено, что таких параметров в реальности не
существует, т. е. там нечего и наблюдать (работы И. фон Неймана и др.) С
философской стороны, ошибка советских марксистов состояла в том, что принцип
всеобщей связи они подменяли принципом детерминизма (коего, повторю, у
классиков диалектики нет). Термин «диалектический детерминизм» только прикрывал
эту метафизическую доктрину, что способствовало снижению научного престижа
диалектики.
В
Эксперименты
последних лет демонстрируют эффекты квантовой запутанности даже в
макроскопических системах с комнатной температурой, и проверены уже на
расстояниях в сотни километров. Таким образом, наличие
нелокальной квантовой связи уже полностью доказано, и даже признано в рамках
практического применения, хотя еще с философскими оговорками. Наконец, в 2022
г. Аспе (Alain Aspect) и его коллеги John F. Clauser и Anton
Zeilinger получили, за открытие таких связей, Нобелевскую премию по физике. Так
долго, более 40 лет, шло признание этих эффектов в естествознании; но в
философии оно идет еще медленней, тормозясь идеологическими соображениями. Но
без него и признание их в физике остается неполным.
Тем не менее, подобные исследования
продолжаются и в других областях познания. Нелокальная
связь давно наблюдается как сверхсветовое квантовое туннелирование, а также – в
движении электромагнитных импульсов через активные среды (т. н. X-волны,
или быстрый свет), и опять же – в гравитационных эффектах. В наши дни в
науке формируется холономная парадигма
– совокупность учений о неслучайных отношениях непричинного характера в разных
областях действительности (напомним: греч. holos
означает целое, nomos – закон).
Существенную роль при этом
играют идеи синергетики. Именно в ней «созрело» понятие нелокальных корреляций
(континуальных связей, не ограниченных по скорости распространения), хотя появилось
оно в квантовой физике. Также благодаря синергетике, современная наука постепенно
преодолевает ложную оппозицию метафизического «принципа детерминизма» и
релятивистского «принципа индетерминизма», в пользу диалектического принципа
всеобщей связи. Тем не менее, на уровне
общей идеологии в физике пока господствует принцип локальности [1].
Заканчивая
рассмотрение категорий диалектики, отметим, что наш подход, с выделением
основных законов связи, позволил повысить степень упорядоченности,
«системности» этих категорий. В том числе, у нас получилась некая «лестница»
категорий связи, состоящая как бы из двух маршей. Но категории, как и все на
свете, исторически развиваются, меняются и сами понятия, и их отношения. В свое
время советские философы настойчиво стремились к систематизации категорий, и
были тут определенные успехи. Но их полная систематизация вряд ли возможна,
сомнительна и научная ценность таких «окончательных результатов». Здесь, как и
всюду, идеал недостижим, – тем не менее, к нему следует стремиться.
В завершение раздела обратим внимание читателя, что в результате
1) представления «единства и борьбы» как исходного принципа диалектики, и 2) выделения
основных законов связи, структура диалектической теории приобретает симметричную
схему по классическому образцу дихотомии (деления на двое). Во главе схемы (рис. 6) –
сам принцип единства и борьбы противоположностей; ему соподчиняются два производных
принципа – развития и всеобщей связи, и каждый из этих принципов раскрывается в
двух основных законах. Симметричность этой схемы дополнительно убеждает в ее принципиальной правильности.
КОНТРОЛЬНЫЕ
ВОПРОСЫ И ЗАДАНИЯ
К РАЗДЕЛУ «ЗАКОНЫ ЛОГИКИ И ДИАЛЕКТИКИ»
1. Что такое логика? Какой тип мышления вам
известен, кроме логического?
2. Объясните понятия рассудка и разума.
3. Назовите два типа логики. В чем их
различие, где они применяются, почему недостаточно одного типа логики?
4. Перечислите принципы логики
Аристотеля.
5. Дайте определение диалектики как
учения. Перечислите принципы диалектики.
6. Дайте определение каждого из трех принципов
диалектики.
7. Сформулируйте основные диалектические
законы развития.
8. Дайте определение количества,
качества, меры, качественного скачка (с примерами).
9. Какие вы знаете виды отрицания? Что
такое снятие?
10. Опишите диалектическую триаду.
Почему и при каких условиях развитие идет по этой формуле? Когда и почему нужна
реставрация?
11. Сформулируйте основные
диалектические законы связи.
12. Что такое отдельное, от чего оно
отличается и какими понятиями выражается?
13. Какие уровни организации целого вам
известны?
14. Что такое видимость и кажимость?
Каковы объективные корни кажимости и условия ее преодоления (с примерами)?
15. Что такое превращенные формы бытия
(с примерами)?
16. Назовите и охарактеризуйте
четыре вида возможности.
17. Каким образом, с точки зрения
современной науки, развитие действительности порождает новые возможности?
18. В чем смысл закона взаимного
перехода основания и обоснованного (с примерами)?
19. Каковы выводы теории
относительности Эйнштейна применительно к причинной связи явлений?
20. Что такое детерминизм вообще и
лапласовский детерминизм, индетерминизм и диалектический детерминизм? Насколько
эти концепции совместимы с современной наукой?
21. Чем отличается принцип всеобщей
связи от принципа детерминизма? Какой из них предпочитает современная наука, и
почему (ответ может быть дискуссионным)?
[1] Подробнее об этих вопросах см. наши работы: Самченко В.Н. Проблема нелокальной
(сверхсветовой) связи: физика и философия. –
Комментариев нет:
Отправить комментарий