ОСНОВНОЙ КУРС ФИЛОСОФИИ
Раздел I. ВВЕДЕНИЕ В ФИЛОСОФИЮ
Слово «философия» происходит от
греч. корней phileo – люблю (здесь в
смысле – стремлюсь), и sopпia –
мудрость, т. е. буквально означает стремление к мудрости. Считается, что
слово «философ» впервые употребил древнегреческий ученый Пифагор в VI в.
до н. э. Он пояснял его притчей о трех группах людей на Олимпийских играх.
Одни из них приходят соревноваться, другие – торговать и получать прибыль,
третьи – наблюдать за играми и получать от этого удовольствие. Эти третьи,
согласно Пифагору, и есть философы. Следовательно, философ – это человек,
стремящийся не к богатству или к общественному успеху, а к познанию, а мудрость
понимается здесь именно как знание о мире.
Но в притче Пифагора знание рисуется
еще как чувственное восприятие и переживание. А в IV в. до н. э.
Аристотель уточнил понятие философской мудрости, опираясь на уже почти двухвековой
опыт развития философии. Он определил такую мудрость как наиболее общее знание.
Это такое знание, которое позволяет нам судить о многих разных предметах, благодаря
знакомству с законами мироздания. Очевидно, такое знание выходит за пределы
чувственного восприятия. Выражаясь современным языком, это знание о сущностях
вещей, т. е. – о таких общих началах, которые порождают и объединяют некоторый
ряд явлений, хотя сами в чувствах нам не даны.
Вообще говоря, всякая наука
изучает именно сущность вещей, в рамках своего предмета. Философия отличается тем,
что стремится вскрыть сущность всех вещей и явлений. В этой связи, известный средневековый
философ М. С. Боэций (V–VI вв.) писал, что «главнейший для философии» вопрос –
«Что есть что, или в чем сущность каждой вещи?» В рамках нашего курса, мы
называем этот вопрос исходным для философии.
Можно заключить, что по Аристотелю
и Боэцию философия трактуется, фактически, как стремление к наиболее общему знанию,
т. е. – знанию о глубочайшей сущности вещей и явлений. Однако в философской
деятельности обязательно присутствует еще один важный момент: размышление. Размышлять нам приходится и
для того, чтобы вывести общие принципы из совокупности частных знаний, и для
того, чтобы применять это общее знание к конкретным обстоятельствам, всегда
имеющим частные особенности. Вероятно, Аристотель имел это в виду, но не
фиксировал в определении философии. Зато данный момент подчеркнул Новалис (немецкий
поэт и философ конца XVIII в.), характеризуя философию как «ностальгию
рассудка, который желает всюду быть у себя дома».
Таким образом, философию можно
определить как стремление к наиболее
общему знанию и размышлению. Это определение еще абстрактное или рамочное,
в том смысле, что оно задает рамку, в которую «вписываются» все философские
концепции, при всем их многообразии. В то же время, ни одна философская школа не
останавливается на такой абстрактной формулировке, и предлагает более
конкретные определения предмета философии. Многие лекторы или авторы учебников
прямо с них и начинают, внушая студентам свое излюбленное определение. Но мы
считаем такой подход неверным.
Вообще, в трактовке любого научного
понятия возможны как абстрактные «рамочные» определения, признаваемые всеми
специалистами, так и определения более конкретные, с учетом особой позиции
данного направления в науке. Мы будем сталкиваться с этим обстоятельством на
протяжении всего нашего курса, указывая сначала рамочные определения и
формулировки, характерные для разных философских направлений.
Отметим также, что рамочное
определение философии может быть выражено разными словами. Например, в
авторитетной энциклопедии «Британика» философия трактуется как «критическое
исследование рациональных оснований наших наиболее фундаментальных убеждений и
логический анализ основных понятий». По существу, это та же формула, к который
мы пришли выше, хотя выраженная другими словами. В ней тоже присутствуют и
стремление к наиболее общему знанию (анализ основных понятий), и требование
рассуждать (здесь – в форме критического исследования). Однако мы предпочитаем
наше определение, поскольку оно 1) связано с традиционным названием философии и
отражает историю ее формирования, и 2) из такого определения можно прямо усмотреть
две основные функции философии.
А именно: стремление к наиболее
общему знанию задает ее мировоззренческую
функцию. Мировоззрением называется совокупность взглядов на мир в целом и на
место в нем человека; а это и есть область наиболее общего знания. Принципы в
этой области не обязательно учреждаются философией, тут могут лидировать
мифология или религия. Но философия всегда участвует в их разработке, а в современном
развитом обществе мировоззрение немыслимо без активного участия философии.
С другой стороны, стремление к
рассуждению, на основе общего знания, задает методологическую функцию философии. Методологией (от греч. method – способ, и logos – учение) принято называть общее учение о путях познания. Вообще
говоря, методы познания в каждой конкретной области задаются ее общей теорией.
Философия отличается тем, что вырабатывает наиболее общие методы познания для
всех областей. Любая частная научная методология базируется именно на
философском учении о принципах познания, о методах эмпирического (опытного) и
теоретического познания, о формах научного знания и приемах творчества. В
методологическом разделе нашего курса это будет показано со всей наглядностью.
Нередко в учебниках выделяют более
обширный набор функций философии. На наш взгляд, все ее остальные функции либо
выводятся из двух названных, либо не специфичны для философии. Например, критическая
функция философии выводится из ее методологической функции, оценочная – из
мировоззренческой, а познавательная и прогностическая функции присущи не только
философии, но всем наукам, да и не только им, а, напр., деятельности всякого
дознавателя.
Те же две функции определяют роль
философии в личной и общественной жизни людей. С одной стороны, мировоззрение
пронизывает все сферы нашей жизни. Все другие знания касаются средств
деятельности, и только в сфере мировоззрения решаются вопросы о высших целях, о
смысле и ценностях нашего бытия. Поэтому мировоззрение (того или иного типа)
образует стержень зрелой человеческой личности. Оно же является фундаментом всякой
политической идеологии, задает ориентиры в художественном творчестве и в общественном
поведении человека. О философии справедливо говорят, что это «эпоха, отраженная
в мыслях», «духовная квинтэссенция своего времени» и «рефлексия культуры» – т. е.
ее общее самосознание.
С другой стороны, владение
философскими, общими методами познания полезно творчески мыслящему специалисту
любого профиля. Ведь всякое стратегическое мышление является по существу философским.
Всякое творчество означает выход за пределы известных частных представлений и
алгоритмов. А философские общие идеи – как бы мосты, соединяющие известное
знание с тем, которого еще предстоит достичь. Философская эрудиция, т. е.
знание истории и методологии мышления, составляет важнейшую часть эрудиции любого
образованного человека. Ведущая современная теория технического творчества, т. н.
ТРИЗ (теория решения изобретательских задач Г.С. Альтшуллера), фактически является
философской теорией (см. также п. 13.4). Забегая вперед, заметим, что в ее
основе лежат принципы и законы диалектики, которые нам предстоит еще рассмотреть.
Как всякая общая теория, философия
имеет лишь опосредствованные выходы к практическим результатам. Предъявлять к
ней требование таких конкретных результатов – все равно, что, простите, ожидать
молока от быка. Но у быка есть своя важнейшая функция в стаде, без которой не
было бы ни молока, ни самих коров. С другой стороны, философское знание можно
сравнить с почвой, которая сама не годится в пищу, но без которой плохо растет
все, чем можно питаться. Опыт человечества убедительно показывает, что конкретные
науки эффективно развиваются только в обществах, активно вырабатывающих
собственную философию. Но не у всех достает кругозора для осознания этой
истины.
Освоение философии студентами нередко
сталкивается также с психологическими трудностями. Результатом ее изучения
является не столько рост знания, сколько углубленное понимание действительности.
Знание нужно кое-где и иногда, а понимание нужно везде и всегда. Но прирост понимания
осознается и оценивается труднее, чем прирост знания. Освоив, напр., сложную математическую
теорию, вы точно знаете, какие способности приобрели, хотя, возможно, никогда
этим знанием не воспользуетесь. А повысив свой уровень понимания
действительности, вы, пожалуй, затруднитесь конкретно оценить это приобретение
и доказать свое достижение другим людям. Просто вы как бы становитесь выше
ростом и дальше видите.
Кроме того, способность к
обобщающему мышлению созревает у человека в среднем к двадцатилетнему возрасту;
а современные вузовские программы в России заставляют студентов осваивать философию
значительно раньше этого срока, и за слишком короткое время (сейчас обычно один
семестр). Поэтому у ряда учащихся возникают в отношении к философии негативные
реакции по типу известных басен И.А. Крылова «Лисица и Виноград» или «Петух и
Жемчужное Зерно». Здесь необходимо проявить терпение и настойчивость, и доверять
опыту тысячелетий, который убедительно доказал, что человечество не может
существовать и развиваться без философии. Добросовестное усвоение материала,
особенно – основных понятий курса, приведенных в словаре-тезаурусе (Приложение I),
позволит студенту благополучно преодолеть возрастные трудности, и постепенно развить
свое понимание «высших материй».
1.2. ПРОБЛЕМА АБСОЛЮТА И ЕЕ РЕШЕНИЯ
Двум основным функциям философии, мировоззренческой и методологической,
соответствуют две основные проблемы, решением которых определяется все
содержание философии как науки. Это, соответственно, вопрос об отношениях духа
и природы (т.н. основной вопрос философии), и проблема абсолюта. Мы начинаем
со второй из них, т. к. методологическая функция философии шире ее мировоззренческой функции. Ведь рассуждать приходится не только в сфере мировоззрения,
но во всех областях познания. К тому же, решение проблемы абсолюта существенно
влияет на формирование мировоззренческих позиций.
К
проблеме абсолюта можно подойти от анализа исходных (наиболее общих) понятий
философии и всякого рационального знания. Еще мыслители древности осознали, что
таковыми могут быть лишь понятия бытия и небытия.
Ведь какой бы предмет, процесс или признак мы ни взяли и ни помыслили, о нем
всегда можно сказать, что он либо имеет бытие (в той или иной форме:
действительное или возможное, объективное или субъективное), либо не имеет (такого) бытия. А вот какого он цвета,
вкуса, твердости и т. д., эти вопросы не имеют универсального смысла.
Даже такие фундаментальные понятия, как протяженность
и длительность, неприменимы для характеристики мысли и не всегда осмыслены
в квантовой физике и в космологии.
Обратите
внимание, что в данном случае понятия бытия и небытия трактуются в смысле признаков существования или несуществования
чего-либо. Между тем, слово «бытие» в естественном языке (где почти все слова
неоднозначны) имеет также значение «все существующее» (по-другому, сущее, или универсум). Это уже не
признак чего-либо, а совокупность всех предметов и явлений всякого рода. В этом
случае понятие «небытие» оказывается пустым. Но тысячелетние традиции
философского языка не позволяют нам прямо заменить «бытие» на «существование».
Проще помнить о правильной трактовке понятий бытия и небытия в том или ином
случае.
Становлением в
философии называют любые переходы
между бытием и небытием. В повседневном русском языке это слово обычно
используется как синоним возникновения; но в науке становление понимается и как
возникновение, и как уничтожение. Всякое изменение или движение содержит
моменты становления. Даже если просто переложить вещь с одного места на другое,
то в первом месте ее бытие сменяется небытием, во втором, наоборот, ее небытие
сменяется бытием, т. е. в обоих случаях имеется становление. Но если мы
приравняем бытие к универсуму (сущему), и тем самым исключим из реальности небытие,
но придется исключить из нее и становление, а значит – также движение и всякое
изменение вообще.
Опыт
показывает, что все предметы в нашем окружении ограничены количественно и
качественно, во времени и в пространстве. Они ограничены также по роду и виду,
напр. собака – это животное, но не мебель, а стол – это мебель, но не животное.
И признаки своего рода в них представлены далеко не полностью: напр., овчарка
хороша для охранной службы, но не годна для охоты, и т. д. Выражаясь
принятым в философии языком, все предметы нашего повседневного опыта причастны к небытию, т. е. имеют
лишь относительное бытие.
В
то же время, очевидно, что некоторые из этих предметов наделены большей
степенью бытия, а другие – меньшей. Достаточно сравнить, напр., по объему в
пространстве – песчинку и галактику, по времени жизни – комара и черепаху, по
качеству жизни – червя и человека, и т. д. Кроме того, явления и сущности
общего характера менее ограничены и более устойчивы в своем бытии. Например, отдельный
стол весьма ограничен, а столы вообще многообразны по форме, размерам и
материалу, многочисленны и широко распространены, они существуют с древности и
будут существовать еще очень долго, если не вечно.
Из
таких наблюдений естественно возникает вопрос: есть ли в мире предмет, совсем
не причастный к небытию, другими словами – имеющий абсолютное бытие?.. Такой
предмет принято называть абсолютом; а указанный вопрос мы именуем проблемой абсолюта. Абсолют уже по своему определению обладает необычными
признаками. Он бесконечен, т. к.
иначе имел бы пределы и, следовательно, не был бы абсолютом. Абсолют единственен, т. к. иначе бы его
ограничивало бытие чего-то другого, и тем самым он был бы причастен к небытию.
Также абсолют обязательно внутренне един
и целостен, т. к. иначе он распадался бы на многие не связанные и не
абсолютные части, и тем самым прекратил бы свое существование. По тем же
причинам нельзя допустить пустоты как между частями абсолюта, так и вне его.
Она была бы местом, где абсолют отсутствует; но тем самым он был бы уже не абсолют.
Также
согласно своему понятию, абсолют вечен, т. е. бесконечен не только в
пространстве, но и во времени. Ведь он по определению не может родиться из
чего-то или разложиться (превратиться) во что-то иное, т. к. в мире ничего
больше не может быть. Он охватывает, порождает и контролирует все другие
предметы и явления, включая жизнь каждого человека. Абсолют наделяется также
всеми совершенствами, обладает всеми положительными качествами. При этом он не
может что-то приобрести, т. к. уже имеет все возможное, и не может ничего
потерять, не перестав быть абсолютом. Поэтому абсолют в сущности неизменен. Следовательно, он не знает становления: не возникает, не погибает и
не развивается, а только пребывает.
Именно это свойство абсолюта определяет специфику метафизического стиля
мышления, который мы рассмотрим в свое время.
Чаще
всего абсолют представляют в виде
сверхъестественной духовной сущности. К этому располагают, во-первых,
отсутствие абсолюта в житейском опыте восприятия, во-вторых – более высокая устойчивость
родов и других сущностей общего характера, претендующих на роль абсолюта. Но
ведь роды, напр. «мебель» в сравнении с отдельным столом, сами по себе
существуют только как идеи. Поэтому
самый распространенный образ абсолюта – тоже нечто идеальное. Обычно это некий
единый бог, напр. иудейский Яхве или мусульманский
Аллах. Заметим, что на такую роль не могут претендовать божества языческих
религий: Аполлон, Зевс, Ярила и т. д. Ведь они множественны и
ограниченны по своим функциям, и хотя (якобы) бессмертны, но рождены во
времени, т. е. не вечны; могущественны, но не всесильны.
Однако
абсолют не обязательно мыслится как личностный бог или дух. Это может быть и
безликая духовная мировая сущность, как, напр. индийский Брахма. Существуют также формы материализма, возводящие
в абсолют некую неизменную первоматерию (т. н. метафизический материализм,
тоже будет рассмотрен ниже). Древнегреческий философ Анаксимандр
называл подобную абсолютную субстанцию апейрон,
буквально – беспредельное. Другие мыслители этого направления считали первоматерией набор неизменных атомов (Демокрит
и др.), или наделяли первоматерию
разными свойствами, тоже навсегда неизменными. В частности, французские материалисты
XVIII в. считали такими свойствами протяженность, тяжесть
и непроницаемость.
Проблема
абсолюта имеет три
логически возможных решения;
в современных терминах они обозначаются как метафизика, философский релятивизм
и диалектика. Метафизика признаёт,
что абсолют (в том или ином его виде) существует в объективной
действительности. Философский релятивизм полагает, что абсолюта нет,
все в мире только относительно. Он диаметрально противоположен метафизике, но
как бы лежит с ней в одной плоскости, и рассуждает по той же линейной логике. Согласно
ей, если есть абсолют, то в мире есть и нечто объективно общее, есть порядок в
вещах и преемственность в их развитии,
как отпечаток неизменности, присущей абсолюту; а если нет
абсолюта, то нет и ничего объективного общего и устойчивого, нет преемственности
в развитии и нет объективного порядка вещей.
Релятивизм
как бы растворяет все предметы и явления в процессе их становления, так что
бытие и небытие выступают лишь как несамостоятельные моменты этого становления,
не имеющие собственного преемственного существования. Можно сказать, что
релятивисты не хотят видеть лес за деревьями. По их мнению, наблюдаемые нами постоянство и порядок в
природе и в обществе – только иллюзии нашего восприятия, которое создает и
поддерживает эти призрачные конструкции или ради временной выгоды, или ради
душевного покоя, или ради других субъективных целей. Отсюда связь релятивизма с
субъективистскими течениями мысли, которую нам еще не раз придется отмечать.
Диалектика, как третье
решение проблемы абсолюта, отчасти соединяет позиции метафизики и релятивизма.
По ее учению, в мире нет абсолюта как такового, но есть момент абсолютного,
который представлен объективной общностью и преемственностью всех явлений. Тут
применяется нелинейная логика, по
которой из отрицания (нет абсолюта)
может выводиться утверждение (есть
момент абсолютного). В виду этого, диалектическое рассуждение зачастую
происходит через кажущиеся парадоксы. Здесь такой «парадокс» разрешается пояснением,
что этот момент абсолютного возникает из естественной
всеобщей связи всех предметов. В силу этой связи, они «отпечатываются» друг
на друге при взаимодействии, и передают свою определенность другим, новым
предметам в процессе их порождения.
Согласно
диалектическому воззрению (тут оно близко к здравому смыслу), в мире нет ничего вечного и абсолютно
всеобщего; однако есть явления, достаточно устойчивые и общие для того, чтобы
опираться на них в познании мира и в его преобразовании. Таким образом, всем
предметам и явлениям любой степени общности присуще единство противоположностей – бытия и небытия, устойчивости и
изменчивости. Такое признание всюду единства противоположностей является
характерной чертой диалектики, а в теоретическом плане – ее основным принципом
(см. также 4.3).
Релятивизм
и диалектику нередко путают, т. к. они сходятся
и в отрицании абсолюта, и в признании того, что любой предмет постоянно
изменяется, ни долю секунды не оставаясь полностью тождественным самому себе.
Однако релятивизм полагает, что эти изменения происходят мгновенно, бессвязно и
беспорядочно, а диалектика – что они происходят с течением времени,
преемственно и закономерно. Например, с точки зрения релятивиста цвет крашеной
синим стены на самом деле ежемоментно проходит
все цвета радуги и весь спектр их смешений. Возможно, он чуть более
задерживается на синем, но может быть и так, что стена считается нами синей по
чисто субъективной условности. Для диалектика цвет стены тоже непрерывно
изменяется, но в том смысле, что краска на стене постоянно стареет, выцветает,
пачкается, истирается или осыпается. Объективно синяя поначалу, она неизбежно
блекнет, а при особенных условиях (допустим, при какой-то химической реакции в
слое красителя) и сам этот цвет может измениться на другой.
Известно,
что любой предмет можно представить в виде разных моделей. И о решениях
проблемы абсолюта можно сказать то же самое несколько иным образом. Например: что
все три концепции признают нечто абсолютное, но различаются по типу признаваемого
абсолюта. Метафизика признает некий абсолютный предмет или сущность; релятивизм
считает, что абсолютна относительность, как некое якобы всеобщее свойство; для
диалектики абсолютна только всеобщая связь явлений. При этом для релятивизма
небытие «сильнее» бытия, т. к. в бытии нет, якобы, ничего устойчивого. Для
диалектики, наоборот, бытие «сильнее» небытия, т. к. нигде нет абсолютного
небытия: оно всегда выступает в единстве с бытием и становлением. Так, по
данным современной физики, даже в полном вакууме постоянно возникают и исчезают
т. н. виртуальные частицы.
1.3. СТИЛИ
МЫШЛЕНИЯ И ОСНОВНЫЕ МЕТОДЫ
ПОЗНАНИЯ
Решения
проблемы абсолюта задают наиболее общие (философские) стили мышления. С точки
зрения метафизики, все главные свойства и судьбы вещей изначально определяются
неизменным абсолютом; поэтому взаимные связи предметов и их собственное
развитие не могут иметь существенного значения. Соответственно, при метафизическом стиле мышления предметы рассматриваются,
главным образом, как существующие обособленно друг от друга и неизменные по
качеству.
Метафизики
могут признавать всеобщую связь явлений и их качественные изменения, но не как
имманентные самим вещам (от лат. immanens – пребывающий в чем-то), а только как трансцендентные для
них (от лат. transcendens –
перешагивающий, потусторонний). Источником
такой связи и такого развития может быть, по их мнению, только сам абсолют. Но трезвая
наука не обращается к потустороннему, и здесь метафизически мыслящий ученый
попадает в умственную ловушку. Как здравомыслящий человек, он сознаёт
возможность существенных преобразований предмета; но не смеет и не умеет осмыслить
его через реальные действующие факторы.
Диалектический стиль мышления требует, наоборот, рассматривать предметы в
их всеобщей имманентной связи и в их постоянном спонтанном (лат. самопроизвольном) развитии. Ведь
диалектика отрицает абсолют, поэтому ставит на первый план собственные связи
предметов, внешние и внутренние. По ее учению, именно эти связи, всесторонне
воздействуя на предметы, заставляют их постоянно изменяться и побуждают к
преемственному развитию.
Метафизический
и диалектический стили мышления применяются как общие методы научного познания. При этом метафизический метод
используется главным образом в частных и в аналитических науках, т. к. они
имеют дело с ограниченными по качеству явлениями. Диалектический метод
используется главным образом в сфере
обобщающего знания, мировоззренческого, исторического и т. д. Периодически
потребность в диалектике возникает и в частных науках, особенно когда данная
дисциплина находится в фазе быстрого роста или на стадии крупных обобщений.
Метафизический
метод можно представить как частный случай применения диалектического метода:
когда консервативные обстоятельства и низкие темпы развития позволяют без
существенных потерь отказаться от учета связей предмета и от его качественных
изменений. Такая ситуация типична для рутинной повседневности и для
односторонне аналитических исследований, которые составляют основное занятие
частных наук. В этих рамках использование метафизического метода оправдано,
т. к. он проще диалектического.
Так,
рассудительный человек не станет подсчитывать свои домашние приходы и расходы с
помощью сложных методов высшей математики, когда для этого достаточно школьной
арифметики и элементарной алгебры. Все сторонники диалектики оправдывают применение
метафизического метода в разумных пределах. Но приверженцы метафизики, как
правило, полностью отвергают диалектический метод познания. Для них он
непонятен, как с позиций элементарной алгебры непонятны методы высшей математики.
Релятивистский стиль мышления предполагает рассмотрение всех предметов как изменяющихся хаотично, без всякого порядка и преемственности. О беспорядочных изменениях не может быть доказательного знания; поэтому релятивизм, в отличии от метафизики и диалектики, не создает научного метода. Таким образом, стилей мышления три, а научных методов только два. Правда, некоторые западные философы в XX в. пытались протащить релятивизм в научную методологию, напр. в форме метода case studies (англ. исследование по случаям), но это было только эклектическое извращение диалектики (подробнее см. п. 11.3).
Но
релятивистский стиль мышления отражает специфику становления, а становление регулярно
наблюдается во всех областях реальности и познания. Поэтому он также находит
себе подпитку в реальности, и порой активно влияет на сознание людей. В сфере
мировоззрения релятивизм выступает как фундамент иррационализма (идеологии
недоверия к разуму), а в периоды социального кризиса становится одной из основ
политической идеологии: ведь кризис тоже есть вид становления. Современное
человечество как раз переживает общий кризис, обусловленный изживанием потенций
хозяйства индустриального типа, и поэтому релятивизм
и иррационализм сегодня находят в обществе питательную среду.
Бывают кризисы и в личном бытии, когда
человек утрачивает жизненные ориентиры и веру в будущее. Как раз в такой
житейской ситуации находился Евгений Крестовский
– персонаж популярного советского фильма «Земля Санникова» (киностудия «Мосфильм»,
1973). Роль его исполнил актер Владимир Даль, а поэт Л. Дербенёв и
композитор А. Зацепин написали для этого персонажа тоже популярную в
России песню «Есть только миг» («Призрачно все в этом мире бушующем, // Есть
только миг, за него и держись» и т. д.) Ее текст отражает как раз «идеологию»
подобного душевного состояния и, одновременно – релятивистский взгляд на
жизненный процесс. Песня сама по себе хороша, но такое душевное состояние хорошим
не назовешь. Не случайно судьба Крестовского в фильме заканчивается гибелью.
Порой
релятивизм находит себе место и в научном сознании. Так было в эпоху
неклассической науки (три первых четверти XX в.), когда естествознание впервые
открыло для себя сферу становления (физика микромира, релятивистская космология
и др.), но еще недостаточно ее освоило. Сейчас в науке уже наступила
другая, постнеклассическая эпоха (подробнее см. п. 16.6). Но идейное сознание
ряда ученых еще остается на старых релятивистских позициях, чему способствует современный
кризис индустриальной цивилизации.
Стили
мышления проявляются в решении почти всех философских задач. Сказываются они и
в формировании основных философских мировоззренческих направлений, о которых
пойдет речь в следующей главе. Но до этого мы вкратце познакомимся с историей
проблемы абсолюта и ее решений.
1.4. К ИСТОРИИ
ПРОБЛЕМЫ АБСОЛЮТА И ЕЕ РЕШЕНИЙ
В
философии не принято заявлять приоритеты и сложно их установить. Но автор
должен оговориться, что название и формулировка проблемы абсолюта, а также
рассмотрение основных методов познания как её решений, через переходное понятие
стилей мышления, являются его собственными новациями. Во всяком случае, в
других источниках автор курса их не встречал. А без такой оговорки его могли бы
заподозрить в недобросовестном намерении выдать свои новации за общепризнанные в науке результаты.
Однако
новации эти относительные и скорее формальные. Категория абсолюта издавна
муссируется в философии, и сама проблема абсолюта фактически осознана еще в Древней
Греции, хотя в ином ракурсе и под другим названием:
как проблема единого и многого. Ведь абсолют можно толковать (мы это выяснили выше) как единственное самостоятельное
сущее, а все остальное («многое») – как его порождения, стороны и иные
несамостоятельные явления.
В Средние
века, проблема абсолюта активно не осмыслялась, т. к. считалась решенной,
путем признания единого бога (иудейского, христианского или мусульманского) в
качестве реального абсолюта. В Новое историческое время (начиная с XVII в.) подход к данной проблеме изменился в связи с утверждением
индустриального типа хозяйства. Резко возросла преобразовательная активность людей,
и в философском сознании на первый план вышло соотношение сохранения и
изменения в процессах развития. Тогда закрепились и современные названия
решений указанной проблемы, в основном благодаря авторитету Г.В.Ф. Гегеля и
основоположников марксизма.
Но
фактически все эти решения тоже определились еще в древности. Одни философы полагали,
что единство реально, а множественность иллюзорна; по современным понятиям, это
были метафизики. Другие считали, что единство иллюзорно, и только
множественность реальна; это были, в нашем понимании, релятивисты. Третьи утверждали,
что реальны и единство, и множественность вещей; это диалектики.
Хотя логически диалектика сложнее других названных
концепций, в философии она обнаружила себя раньше их. Причина в том, что
диалектика, в большинстве случаев, стоит ближе остальных к здравому смыслу и к
реальному опыту. Любая трезвая попытка обобщенно взглянуть на мир обнаруживает
в нем сочетание единства и множественности, связь и взаимодействие вещей,
постоянное преемственное развитие явлений. Поэтому элементы диалектики мы
встречаем даже в донаучных мифологических воззрениях на мир. Однако научный
анализ на первых порах разрушает эту «младенческую гармонию», и она восстанавливается
только на достаточно высоком уровне развития философии и науки в целом.
«Отцом» диалектики в европейской философии считается
Гераклит Эфесский, живший в VI–V вв. до н. э.
Но само слово «диалектика» он еще не употреблял, а его учение оставалось на
созерцательном, интуитивном, донаучном уровне. Зачастую оно выражалось в образной
и афористической форме, унаследованной от мифологии. Возможно, поэтому
современники и потомки не всегда понимали учение Гераклита, дав ему прозвание
«Гераклит Темный», и не всегда правильно его трактовали.
В
частности, влиятельный древнегреческий философ Платон (V–IV вв. до н. э.) ошибочно приписал Гераклиту утверждения «все течет, все меняется», «в одну и ту же реку нельзя
войти дважды»[1]. Доныне многие философы принимают эти утверждения за выражение существа
диалектики. Однако сам Гераклит писал: «В одну и ту же реку дважды входим и не
входим, существуем и не существуем». Здесь признание изменчивости сочетается с
признанием относительного постоянства, и утверждается единство этих
противоположностей. Платон же фактически выразил точку
зрения релятивизма, а не диалектики. За «деревьями» изменений он упустил из
виду «лес» их сущностного единства, и сделал это не случайно. Как
философ-идеалист, Платон все вещественное бытие приравнивал к становлению: в
этом он был релятивистом. Зато сферу идей считал не подверженной никакому
изменению; в этом отношении Платон был метафизиком.
Родоначальником
последовательного философского релятивизма в Европе считается Кратил, ученик Гераклита (и первый учитель Платона). О Кратиле рассказывают, что в ответ на всякий вопрос он только двигал
пальцем, желая показать, что за время ответа действительность так переменится,
что ответ окажется, якобы, бессмысленным. По той же причине Будда,
родоначальник буддизма и тоже релятивист, отмалчивался на вопросы о природе
сущего, чем приводил современников в недоумение. Он тоже полагал, что действительность
изменяется хаотически, и видел в этом главную причину человеческих страданий.
Кратилу
приписывают слова «И однажды нельзя войти в ту же реку», – поскольку де вода в
реке сменяется во время нашего погружения в нее. Но ведь сменяется только вода в реке, но не река как таковая; а река определяется именно как поток
сменяющейся воды, текущий по более или менее определенному руслу. С точки
зрения логики, Кратил здесь допустил подмену термина («река» вместо «вода»),
чем нарушил принцип тождества, один из важнейших в логике. А с точки зрения
здравого смысла (и диалектики), в реке могут длительное
время не
изменяться ее существенные признаки – русло, характер потока, строение берегов
и прочее. Иначе на реках нельзя было бы строить плотины, а возле них –
дома и города, и т. д.
Метафизическую
доктрину впервые в Европе сформулировал Парменид из греческого города Элеи. Он был младшим современником Гераклита, и сознательно направлял свою
теорию против его диалектики. В теории Парменида
абсолют обозначен как Бытие, а главный тезис его учения гласит: «Бытие
есть, а небытия нет». Следовательно, становление, движение и множественность
вещей нам (якобы) только чудятся, а на самом деле есть-де только единое
неподвижное Бытие. Выше мы уже отмечали, что причиной таких странных заключений
является смешение разных значений слова «бытие».
Слова,
которыми названы здесь решения проблемы абсолюта, не однозначны (как почти все
слова естественного языка), и порой меняли свое значение в науке. Слово
«диалектика» происходит от греч. dialegomai
– веду беседу, спорю. Сократ Афинский, первым употребивший это слово в науке (в
V в. до н. э.), трактовал диалектику как искусство находить истину
посредством спора (диалога). Его ученик Платон определял диалектику как метод и
умение разделять понятия и обнаруживать сущность каждой вещи. И до сих пор диалектикой
нередко называют умение гибко оперировать общими понятиями. Аристотель (ученик
Платона) иногда понимал под диалектикой искусство выяснения истины путем
обнаружения внутренних противоречий в мыслях противника, а иногда трактовал диалектику
как вероятностные умозаключения. В Средние века диалектику понимали как совокупность
правил схоластической дискуссии, а иногда отождествляли ее с логикой в целом.
Лишь
в XIX столетии, в учении Гегеля и классиков марксизма, слово «диалектика»
приобрело современные значения. Они тоже не одинаковы, хотя родственны друг
другу; в свое время мы все их рассмотрим. Также только у Гегеля и в марксизме
закрепились современные названия других решений проблемы абсолюта. При этом
значения слова «метафизика» даже не всегда родственны. Буквально это слово
означает «то, что после физики». Так комментаторы Аристотеля назвали его
философский трактат, который, в известных им рукописях Аристотеля, шел после
«Физики». В то же время, в этом произведении Аристотеля действительно есть
моменты, родственные метафизике в ее современном понимании, в т. ч. – критика
учения Гераклита.
Но
слово «метафизика» часто используется и как обозначение философии вообще, и как
синоним учения о сверхчувственных началах бытия, а порой – и как синоним
т. н. натурфилософии (с которой мы вскоре познакомимся). Слово
«релятивизм» широко применяется в разных значениях, связанных с лат. relativus – относительный. В частности,
говорят о релятивистской физике, т. е. о теории
относительности, созданной А. Эйнштейном. Она не имеет прямого отношения к
философскому релятивизму, и не следует смешивать эти понятия.
Учения
родоначальников метафизики, диалектики и релятивизма мы подробнее рассмотрим в
историко-философской части курса. А эту главу завершим таблицей 1, в которой
указаны отношения каждого из решений проблемы абсолюта к основным категориям
мироздания: бытию, небытию, становлению, единству и множеству.
Категории Учения |
Бытие |
Небытие |
Становление |
Единство |
Множество |
|
Метафизика |
Реально |
Иллюзия |
Иллюзия |
Реально |
Иллюзия |
|
Релятивизм |
Иллюзия |
Иллюзия |
Реально |
Иллюзия |
Реально |
|
Диалектика |
Реально |
Реально |
Реально |
Реально |
Реально |
Таблица 1. Решения
проблемы абсолюта и структура реальности
Как
видим, метафизика (в ее последовательном виде) признает реальными только бытие
и единство, релятивизм – только становление и множество. И лишь диалектика без
оговорок признает реальность и бытия, и небытия, и становления, а также –
реальность единства и реальность множества. В этом смысле, диалектика – единственное
вполне реалистическое решение проблемы абсолюта.
