ФИЛОСОФИЯ ЭПОХИ ЭЛЛИНИЗМА И РИМСКОЙ ИМПЕРИИ. Ч. 2

4. ФИЗИКА И ЭТИКА СТОИЦИЗМА

Школу стоиков основал, около 300 г. до н. э., Зенон Китийский (333–262 до н. э.) Уже в зрелом возрасте он оказался в Афинах после кораблекрушения, в книжной лавке наткнулся на воспоминания Ксенофонта о Сократе и увлекся философией. Выделяют раннюю, среднюю и позднюю Стою. Воззрения стоиков в разные периоды существенно различались. При этом ранние стоики много занимались физикой и логикой, поздние – почти исключительно этикой. Средний стоицизм представлен Панецием Родосским (II в. до н. э.) и его учеником Посидонием. Учеником Панеция признавал себя Марк Туллий Цицерон. В позднем римском стоицизме выделялись писатель Луций Анней Сенека (ок. 5 до н. э. – 65 н. э.), Эпиктет – бывший раб и талантливый увещеватель (I–II вв.), и римский император Марк Аврелий Антонин (II в.)

В онтологии стоики возвращаются к воззрениям досократиков. По их мнению, мир есть единое живое тело без пустот, бытие без небытия. Тело мироздания пронизано божественным дыханием – пневмой, и одушевлено огнем-Логосом. В противоположность эпикурейцам, стоики убеждены, что все вещи свидетельствуют о целевом плане устроения мира. В теории познания стоицизм известен учением о душе как «чистой доске» (лат. tabula rasa), на которую опыт наносит свои письмена; однако сам процесс познания они считали активным. 

Но основную задачу философии стоики (как все эллинистические философы) видели не в познании мира, а в обосновании правильного образа жизни и во врачевании души. В этике стоицизм наследует киникам, воспринимая от них принцип автаркии, идеи апатии и космополитизма, убеждение в принципиальном равенстве людей. Однако формулу «жить по природе» стоики заменяют призывом жить в согласии с природой, но так, чтобы животное начало просветлялось разумом, который дан человеку, якобы, также от природы. Призывая мириться при нужде с обделенностью и бедностью, они все же предпочитали одаренность и богатство.

Стоики разделяли идею Эпикура (и общую идею эллинистической философии) о безопасности от людей как главной цели стремлений. Однако эпикурейский эскапизм стоики отвергали, и придавали большое значение исполнению гражданских обязанностей. Общество, по их представлениям, возникает не искусственным путем договора между индивидами (как считали эпикурейцы), а естественным образом. Отсюда они делали вывод, что индивид должен подчиняться общественному интересу.

Но такое убеждение противоречит принципу автаркии. К тому же стоики сами подчеркивали, что обстоятельства зачастую сильнее нас, а рок неодолим. По их заключению, «Желающих судьбы ведут, а не желающих тащат» (Клеанф, Сенека). В этих воззрениях отразилась возрастающая насильственная зависимость индивида от государства и общества в кризисном античном социуме.

Разрешение противоречия между принципом автаркии с одной стороны, долгом и судьбой – с другой стороны, стоики находили в праве на самоубийство. Косвенно это означает, что живой индивид вынужден приспособляться к обстоятельствам, смиряясь с горькой неизбежностью. «Следует всегда помнить, что мы не можем управлять событиями, а должны прилаживаться к ним», – учил Эпиктет. Можно сказать, что это высказывание и приведенный выше афоризм Клеанфа-Сенеки, в их единстве, образуют основную идею стоицизма.

Указанное противоречие отразилось и в образе жизни стоиков. Сенека, в своих писаниях блестящий моралист, в жизни был взяточником и интриганом. Когда ему указывали на несоответствие его жизни и его же учения, Сенека отвечал, что учит не тому, как сам живет, а тому, как следует жить достойному человеку. Но обвиненный императором Нероном (своим воспитанником) в заговоре, Сенека встретил смерть, как подобало философу – спокойно вскрыв себе вены.

Сенеку порой называют дедушкой христианства, в христианской среде известна даже апокрифическая переписка Сенеки с ап. Павлом. Действительно, между этикой поздних стоиков и этикой христиан есть много общего, т. к. обе эти концепции отражают одну и ту же ситуацию утраты индивидом экономической и духовной самостоятельности.

5. ПОСЛЕДНИЕ ВЕКА АНТИЧНОЙ ФИЛОСОФИИ

Развитие античной мысли подготовило появление конфессии нового типа – логизированной религии, исходящей из идеи единого духовного божества. Интерес к данной идее обострился в Среднем стоицизме и в неопифагореизме. Но вопрос о взаимодействии этой чисто духовной сущности с материальным миром решался ими еще по-старому, как у Платона: введением демиурга.

В начале I в. иудейский философ Филон Александрийский предложил сразу два новых решения данной проблемы, причем оба нашли применение в дальнейшем развитии мысли. Это, во-первых, создание мира по слову божьему и, во-вторых – творение мира эманацией, т. е. (неубывающим) истечением божественной сущности.

"Слово божье" (греч. Логос) в данном случае привлекательно тем, что  соединяет в себе духовное начало – смысл, и начало материальное – звуки или иные вещественные знаки. Причем термин Логос уже использовался в эллинской культуре как обобщенное представление о рациональных законах мироздания, а иудейская религиозная традиция издавна утверждала, что мир сотворен по слову божьему.

Эту идею Филона подхватила зарождавшаяся христианская религия. Евангелие от Иоанна прямо начинается утверждением: «В начале было слово, и слово было у Бога, и Бог было слово». С той же идеей связан христианский догмат о триединстве (неслиянной единосущности) божественной троицы. Ведь сын-Христос рождается, согласно церковному канону, не как телесное существо, а именно как слово, исходящее из уст божественного Отца и выражающее его святой Дух, т. е. – его мысль. Такова же, в принципе, связь тела любого оратора или командира, его слов и смысла его речи.

Теория эманации была воспринята гностицизмом. Так называют синкретическое учение, которое возникло в первые века нашей эры на Ближнем Востоке. Гностики произвольно смешивали элементы греческой философии, христианства и восточных религий. Крупнейшими представителями гностицизма считаются Василид и Валентин. Под влиянием гностицизма находился, в частности, крупнейший русский философ XIX в. В.С. Соловьёв.

Идею эманации восприняла и последняя крупная школа античной философии – неоплатоники (с III по VI вв.) Они обозначали первоначало мироздания как «Единое-благое». Познать его можно, якобы, только в «сверхумном» (надрациональном) экстазе. Оно эманирует Ум-Нус с его творящими идеями; Ум тем же способом порождает Душу-Псюхэ, а она – материю, воспринимающую действие эйдосов.

Первым крупным представителем данной школы был Плотин (ок. 205–270). Далее неоплатонизм развивали Порфирий, Ямвлих, Прокл и, наконец, «последний римлянин» А.М.С. Боэций (480–524). Поклонником этого учения был римский император Юлиан Отступник. В середине IV в. он пытался возродить античную религию, без жесткого притеснения христиан, но и без существенного успеха. А Прокл и Боэций уже сблизились в своих воззрениях с христианством, и само христианство по XIII в. сохраняло неоплатоническую окраску.

Заметим, что христианство выступает как результат вырождения материалистической линии в античной философии. Ее наследие проявляется в христианском отношении к телу, которое должно, якобы, воскреснуть в своем прижизненном облике. А христианское представление о рае, в котором не определена никакая форма активности, по сути выражает негативный эпикурейский идеал апонии (отсутствия страданий).

Развитие христианства сопровождалось рядом актов подавления остатков античного рационального мировоззрения. Наконец, в 529 г. римский император Юстиниан запретил преподавание философии в Афинах – последнем крупном философском центре античного мира. Эта дата считается формальной границей развития античной философии. Неоплатоническая и аристотелевская традиции еще долго продолжались (хотя с перерывами) в Византии и в других странах Востока, но уже не принесли существенных творческих результатов.

ФИЛОСОФИЯ ЭПОХИ ЭЛЛИНИЗМА И РИМСКОЙ ИМПЕРИИ. Ч. 1

Эпохой эллинизма называют период с 323 г. до н. э. (год смерти Александра Македонского) по 30-й г. до н. э. (год подчинения Римом птолемеевского Египта). Вследствие завоеваний Александра и разделения его наследства, эллинская культура получила широкое распространение; но при этом резко усилилось смешение черт античного и азиатского общественного устройства. Рим, позднее взявший данную территорию под свой контроль, тоже утрачивал черты классического полиса и превращался в империю, в облике которой много общего с азиатскими деспотиями.

В античном обществе в это время шел уже распад гражданских отношений. Демократия сменилась произволом единовластия, нарастали коррупция и криминализация, углублялся духовный кризис. Ужасы этого состояния выразительно описаны Гаем Светонием, Плинием Младшим, Корнелием Тацитом и другими свидетелями той эпохи. Идеал гражданской свободы в таких условиях вытеснялся «идеалом» выживания и безопасности (ср. современные тренды). Сама безопасность, прежде гарантированная устройством общества, становится личной проблемой, решение которой доступно не всякому индивиду. Мудрым считался уже не тот, кто познаёт законы мироздания и ставит их на службу человечеству, а тот, кто умеет жить в безопасности от людей.

В обеспечении такой безопасности и состоит центральный вопрос эллинистической философии. Сама философия становится житейски ориентированной и психоцентричной, уподобляясь в этом древнекитайской и древнеиндийской мысли. Философ превращался из ученого-исследователя в проповедника «правильного» образа жизни, и в своего рода психотерапевта – врачевателя душ и утешителя обманутых жизнью людей. Такие тенденции с разных сторон выражаются учениями, к рассмотрению которых мы сейчас переходим. 

1.ОБРАЗ ЖИЗНИ И ВОЗЗРЕНИЯ КИНИКОВ

Первые признаки упадка демократического полиса появились еще на вершине его развития, в конце V в. до н. э. Тогда же, параллельно с формированием философской «высокой классики», складывается эллинистическое по духу учение киников. Его название происходит, вероятно, от афинского гимнасия Киносарг («Резвые собаки»), где преподавал родоначальник кинизма Антисфен (ок. 455–360 до н. э.) Но по другим сведениям – от прозвища «собаки» (греч. kynos), которое эти философы получили за свое пренебрежение к общественным приличиям.

Антисфен сначала учился  у софиста Горгия, затем увлекся образом жизни Сократа и сделался его учеником, вопреки сопротивлению самого Сократа. Вообще, в познавательных аспектах своего учения киники наследуют софистам, однако целью философии считают не познание, а особый, якобы сократический образ жизни. По их учению, мудрец в любом обществе руководствуется принципом «жить по природе» и пренебрегает социальными условностями. Это дает ему внутреннюю самодостаточность (автаркию), и с ней – независимость от растленного общества и от низменной житейской суеты.

К неоправданным условностям киники относили почти все признанные античным обществом ценности. Они проповедовали аскетизм (подавление чувственных желаний и материальных устремлений), и все формы бедности предпочитали проявлениям богатства. Киники отвергли также традиционный эллинский патриотизм, и первые объявили себя космополитами – «гражданами мира». Можно сказать, что основная идея кинизма и его «рациональное зерно» заключаются в критике и преодолении ветшающей античной культуры.

Сам Антисфен еще соблюдал меру общественных приличий, но его преемники решительно ее переходят. Диоген Синопский (ум. ок. 325 до н. э.) провозгласил «переоценку всех ценностей», в смысле отвержения всех античных традиций. Диоген ничего не писал, но прославился несгибаемым характером и незаурядными поступками. Он ходил постоянно в одном плаще, на котором и спал, и с нищенской сумой через плечо. Однажды днем на людной рыночной площади Диоген с фонарем искал человека и утверждал, что ни одного не может найти.

Одно время Диоген, находясь в путешествии, жил в общественной глиняной бочке из-под масла. Рассказывают, что Александр Македонский с блестящей свитой пришел к нему, когда Диоген грелся на солнцепеке возле этой бочки. Александр спросил, что он как властелин мог бы сделать для Диогена, на что философ ответил: «Отойди и не засти мне солнце». Тогда восхищенный самодержец сказал якобы: «Если бы я не был Александром, то хотел бы быть Диогеном».

Некоторые киники вели себя еще скандальнее. Но эти все же они не были патологическими мизантропами, или циниками в современном понимании данного слова. Они только страстно ненавидели пороки, процветавшие в кризисном античном обществе, и стремились отделить себя от такого общества. При этом киники высоко ценили труд и созидание. Несмотря на их вызывающее поведение, современники сумели оценить их незаурядные личности древних киников .Так, эпитафия на могиле Антисфена гласила: "Он был истинной собакой, которая больно кусала на зубами, а словом".

 

2. АНТИЧНЫЙ СКЕПТИЦИЗМ

Греч. skeptikos означает рассматривающий, исследующий; но также – озирающийся, находящийся в нерешительности. Основателем скептицизма считается Пиррон из Элиды (ок. 365–275 до н. э.). Идеалом для мудреца скептики считали состояние атараксии (безмятежности) и апатии (бесстрастия). Главное средство достижения этого идеала они находили в т. н. эпохэ – воздержании от суждений о неочевидном (греч. epoché – остановка, задержка).

Неочевидным скептики считали многое даже в сфере ощущений; а главное – всё, что не воспринимается чувствами. По их мнению, вполне надежны только суждения о кажущемся данному субъекту. Например, о меде или патоке истинно утверждать, что они мне сейчас кажутся сладкими, но ведь больному желтухой и мед кажется горьким. Очевидно, это точка зрения субъективного идеализма и философского релятивизма.

Но если не верить ни чувствам, ни разуму, как тогда решать текущие проблемы и достигать успеха в жизни?.. Скептики рекомендуют руководствоваться принятыми общественными условностями (которые киники как раз отвергают), а также – внешней видимостью, по принципу «как кажется, так и есть». Ведь кажимостью руководствуется необразованное большинство людей, а для общественного успеха не так важна истина, как соответствие мнениям и ожиданиям большинства людей.

Но в общественном сознании есть сфера науки, а в ней нельзя удовлетворяться кажимостью и условностью. Поэтому наука становится для скептиков главным объектом критики. Они обвиняют ученых в догматизме, якобы подавляющем право живого индивида на свободу мнения. Ради такой критики Пиррон и его последователи пытались доказать, что все противоположные суждения равносильны.

Для этого они разрабатывали специальные скептические «тропы» (греч. обороты). По большей части это обычные софизмы. Вообще, в познавательной проблематике скептики, как и киники, выступают наследниками софистов. Но если сами софисты были предтечами расцвета античного рационализма, то основная идея скептицизма состоит, наоборот, в ниспровержении рационального мировоззрения.

 С дальнейшим упадком античного общества идеи скептицизма получили широкое распространение, захватив и Академию. В римскую эпоху виднейшими представителями скептицизма стали Энесидем (I в. до н. э.) и Секст Эмпирик (II–III вв.)

22.3. ФИЛОСОФСКОЕ УЧЕНИЕ ЭПИКУРА

Эпикур из Афин (341–270 до н. э.) учился у скептиков, но в зрелом возрасте называл себя самоучкой. Философией он занялся очень рано, в 14 или даже в 12 лет.  В 306 г. до н. э. Эпикур основал третью крупную философскую школу в Афинах – т. н. Сад (греч. Kepos).

От скептиков он унаследовал идею атараксии и «психотерапевтическое» понимание задач философии. Но главным средством достижения атараксии Эпикур считал не воздержание от суждений, а наоборот: избавление от ложных мнений посредством познания и объяснения явлений. Правда, в согласии с пирронистами Эпикур признаёт равнозначность любых объяснений, но только при условии, что они имеют естественный характер. Результатом этих «небольших поправок» стала целостная система рационального мировоззрения, по своей сути принадлежащая к высокой классике. 
Эпикур развивал материалистическое учение Демокрита, и вслед за ним признавал только атомы и пустоту. Но, в отличие от Демокрита, Эпикур наделял атомы тяжестью и различиями по весу. А чтобы объяснить столкновение и сцепление атомов, он выдвигает идею, известную под названием «clinamen (лат. отклонение) Эпикура». Согласно ей, атомы могут без внешних причин отклоняться от прямолинейного движения; поэтому их конкретная траектория непредсказуема. В этой связи многие упрекали Эпикура в измене принципу причинности, зато другие принимали эту «измену» с восторгом. И поныне некоторые авторы усматривают в clinamen мистическую «свободу воли электрона».

Но изучение эпикурейских текстов заставляет отвергнуть и эти претензии, и такие восторги. Рационально понять clinamen можно как продукт непосредственной всеобщей связи вещей, несводимой к обычному причинному взаимодействию. Не отвергая причинной связи, Эпикур фактически дополняет ее континуальной (холистической) связью вещей. Допуская clinamen, он уклонился и от сведения свободы к внутренней необходимости, навязанной существам их врожденной природой.

В соответствии с этими воззрениями, Эпикур считал человека хозяином своей судьбы. Он отвергал как сверхъестественное предопределение, так и непреодолимую необходимость естественного характера. По его мысли, «случай редко мешает мудрому; все главное в его жизни устроил и будет устраивать его собственный разум». Существование богов Эпикур признавал, разделяя, по традиции скептиков, мнение большинства. Но боги у него – только «блаженные образы», которые существуют в межмировых пространствах и не интересуются делами людей.

Такие убеждения возбудили против Эпикура ненависть и клевету сторонников всех религий. Еще при жизни ему лживо приписывали низменные устремления, а в христианской традиции само слово «эпикурейство» приобрело значение безудержной погони за наслаждениями. Теоретически, его этика гедонизма, сводящая счастье к наслаждению, действительно стоит ниже этических учений классической эпохи, тем самым отражая упадок античного социума. Но хорошо известно, что сам Эпикур вел нравственный образ жизни, а в своих публикациях проповедовал разумную сдержанность, объясняя , что погоня за удовольствиями зачастую причиняет хлопоты и вред, превышающие благо от них. 

Впрочем, эта сдержанность имеет мрачный оттенок, отражая также специфику своей эпохи. В кризисные эпохи все позитивные ценности заменяются негативными: свобода – безопасностью, истина – воздержанием от суждений, а радость и наслаждение – отсутствием страданий (греч. апония). И Эпикур утверждал: «Предел величины удовольствия есть устранение всякого страдания». Если Демокрит, живший в эпоху классического полиса, считал главной нравственной ценностью общность и дружбу в государстве, то согласно Эпикуру, главное в жизни – это безопасность от людей, которая позволяет «не знать ужасов». Причем эта цель «лишь отчасти достигается обретением богатства и силы, вполне же – только с помощью покоя и удаления от толпы». «Проживи незаметно!», – призывал Эпикур. Такая социальная позиция получила название эскапизм, от англ. escape – бежать, спасаться. Эскапизм и clinamen – две основные идеи эпикурейского учения.

Эпикурейская школа непрерывно существовала по II в. и была очень авторитетной. В дальнейшем, однако, поднимавшееся христианство систематически подавляло проявления эпикурейства.

Завершение следует.

РАСЦВЕТ АНТИЧНОГО РАЦИОНАЛИЗМА. Ч. 2

3. УЧЕНИЕ ПЛАТОНА

Другое (после Демокрита) мировоззренчески целостное философское учение создал знаменитый Платон Афинский (427–347 до н. э.) В молодости он занимался спортивной борьбой, писал стихи и драмы. Философии учился сначала у релятивиста Кратила, что не прошло без следа для его воззрений. Но, встретив в 20-летнем возрасте Сократа, Платон сделался его учеником и оставил все другие занятия.

Субъективно Платон стремился не строить оригинальную теорию, а синтезировать известные точки зрения, причем наибольшее почтение оказывал пифагорейству. Но в историю мысли он вошел, прежде всего, в качестве первого сознательного идеалиста в европейской философии. Как Демокрит (и в отличие от элеатов), Платон признавал множественность сущностей. Но он отвергал атомарную теорию Демокрита, т. к. она, по мнению Платона, не объясняет природы понятий.

У самого Платона неделимыми элементами бытия выступают т. н. эйдосы, греч. – видовые понятия. В отличие от идей, т. е. родовых понятий, это не совсем абстрактные мысли. Эйдосы – скорее обобщенные образы или схемы, своего рода идеальные скульптуры, невещественные пластические образцы или модели вещей определенного вида. Выражаясь современным языком, эйдосы – как бы программы для объемного принтера, тогда как идеи – термины теории программирования. В эйдетическом, наполовину художественном облике мира по Платону сказывается еще не преодоленное тогда влияние мифологической формы сознания.

«По причастности» к эйдосам и создаются, якобы, земные вещи соответствующего вида; в этом заключается основная идея философии Платона. Материалом для такого творения служит бесформенная и пассивная первоматерия, равная чистому небытию. Но из-за своей косности она плохо воспринимает и удерживает отпечаток эйдоса. Поэтому по степени совершенства реальные вещи относятся к эйдосам примерно так же, как тени вещей относятся к самим вещам. Платон поясняет эту мысль знаменитым мифом об узниках, которые прикованы в пещере спиной к свету, и могут видеть только тени на стене от предметов и других людей.

Эйдосы у Платона, как Бытие у Парменида, лишены признаков становления: они не рождаются, не умирают, не переходят в иное состояние. Зато земной мир чувственно воспринимаемых предметов – якобы мир вечного становления, без сколько-нибудь устойчивого бытия. В нем, по словам Платона, «все течет как дырявая скудель», «все вещи охвачены течением и насморком», «как если бы универсум был движением и больше ничем». С этим воззрением связано уже упоминавшееся в данном блоге извращение диалектики Платоном. Напомним: именно он приписал Гераклиту релятивистские утверждения «все течет, все меняется», «в одну и ту же реку нельзя войти дважды».

В то же время, именно Платон провозгласил диалектику основой научного метода. Правда, он видел в ней только обобщение опыта сократического диалога, форму движения горней мысли к ее воплощению, и обратного восхождения нашей мысли к идеям. В ряде случаев Платон демонстрирует высокое мастерство применения такого метода. В частности, в диалоге «Парменид» он подходит к выводу, что бытие и небытие в пространстве и времени есть продукт деления Единого, которое существует до пространства и времени. Это заключение можно считать и предвосхищением идей современной космологии, и предварительной формулировкой принципа единства и борьбы противоположностей. Но в целом Платон еще далек от выявления принципов и законов диалектики.

Поскольку эйдосы радикально противостоят вещам, Платону пришлось объяснять, каким образом они действуют на материю. Для этого он, во-первых, выстраивает иерархию эйдосов по степени их удаленности от вещей. Наверху находится эйдос блага, к нему приближены понятия-универсалии, такие как красота, справедливость, истина. По существу, это уже не эйдосы, а идеи, т. е. родовые понятия, далекие от земной персти. Внизу – частные понятия-эйдосы, близкие к материальному миру, напр. конь, белое, человек; они-то и выступают формами для «отливки» или "штампования" вещей.

Однако идеальное даже в виде эйдоса не может напрямую причинно воздействовать на материю. А функцию слова, как связки идеального и материального, Платон еще не сознавал, видимо – в силу исторически обусловленной тяги к мифологически-образной форме мышления. Поэтому ответственными за процесс воплощения эйдосов он "назначил" вымышленные промежуточные, якобы материально-идеальные сущности: Мировую Душу и специального бога-творца, т. н. Демиурга (греч. ремесленник, создатель). Но не решил вопрос, как связаны идеальное и материальное внутри этих сущностей.

Познание Платон трактовал как припоминание душой той истины, которую она непосредственно созерцала, когда находилась в сфере эйдосов. Там же душа приобщается, якобы, к чисто духовной (т. н. платонической) любви. В своем земном пути человек влечется, согласно Платону, как бы упряжкой из двух коней. Это две неразумные стороны души: страстная (вожделеющая) и волевая (гневная). Разум правит ими, но не всегда может удержать колесницу от падений. Правда, в случае неудачи нам может быть предоставлена другая попытка: Платон еще верил в переселение душ.

Платон заложил основы учения о политических формах общества. Его можно считать также основателем классовой теории, причем он полагал, в отличие напр. от К. Маркса, что богатые и бедные сознательно и постоянно злоумышляют друг против друга. Искусство Платон сводил к подражанию природе и считал социально опасным, но призывал ставить его на службу религии и государству.

Платон был также первым социалистом-утопистом. Смущенный назревающим кризисом полиса, он находит свой идеал в рутинных структурах азиатского общества. Именно по их типу устроена легендарная Атлантида, о которой якобы поведали Платону египетские жрецы. Это общество разделено на три касты – философов-правителей, стражей и тружеников. В нем нет производительной частной собственности и права выбора занятий, и даже браки фактически заключаются по воле правителей. Надеясь осуществить свой идеал, Платон трижды обращался к сиракузским тиранам, но потерпел неудачу. В последний раз его даже продали в рабство, откуда Платона выкупил один из почитателей.

4. ФИЛОСОФИЯ АРИСТОТЕЛЯ

Аристотель Стагирит (384–322 до н. э.) родился в семье наследственного придворного врача македонской царской династии. Еще в ранней юности он освоил врачебное искусство. В возрасте 17 лет Аристотель приехал из отдаленного Стагира в Афины и около 20 лет, до смерти Платона, провел в Академии, как студент и как преподаватель. А со временем создал в Афинах свою школу – Ликей.

Уже в Академии Аристотель открыто критиковал воззрения своего учителя и «начальника» Платона. Он считал, что учение об эйдосах ничего не добавляет к нашим знаниям о вещах, и к тому же внутренне противоречиво. В частности, если реальный предмет и его эйдос имеют (как у Платона) нечто общее, то этой общности должен соответствовать другой эйдос, и т.д. до бесконечности, что нелепо (т. н. проблема третьего человека). Аристотель считал также, что Платону не удалось объяснить взаимодействие эйдосов с реальностью (см. выше).

В учении Стагирита материя – уже не просто небытие, как у Платона. Это возможное бытие всех вещей, чистая потенциальность, лишенная реальности. На другом полюсе ему противостоит чистая актуальность, т. е. полное воплощение всех возможностей, она же – чистая форма, лишенная потенций. Данный полюс Аристотель обозначает как Перводвигатель или, вслед за Анаксагором, как Нус, т. е. Ум. Фактически это единое и всеобщее духовное божество. Частицы этого Ума, по мнению (Анаксагора и) Аристотеля, составляют разумную часть человеческой души.

Переход от небытия к бытию Аристотель трактовал как «лестницу» постепенной реализации возможностей и все более полного оформления материи; в этом состоит основная идея его философии. Перводвигатель направляет данный процесс, воздействуя на материю и на вещи путем «любовного влечения», т. е. – через стремление самой вещи к более совершенному бытию, как к ее же собственному идеалу. Данная мысль лежит в основе телеологии Аристотеля (от греч. telos – цель, целое), в смысле учения о сверхъестественной целевой регуляции развития. Вместе с тем, Аристотель полагал, что природа «содержит источник движения в самой себе», а в потенциях материи он признавал художественно-творческое начало.

У Платона виды первичны по отношению к индивидам; у Аристотеля, наоборот, первичны индивиды. Идею вещи он помещал внутри самой вещи, а бытие вещей в окружающем нас мире считал их единственным подлинным бытием. Познание Аристотель трактовал, фактически, как отражение объективной действительности, хотя в качестве идеалиста он на это «не имел права». Платон думал, что достоверное знание можно получить только о неизменном бытии (каковы напр. эйдосы и числа). По Аристотелю, для изменчивых вещей тоже может быть создана достоверная наука. Таковой он считал физику, которую называл второй философией. Ей Аристотель отдавал первое место среди (частных) наук, тогда как Платон ставил на это место математику.

Тоже вопреки Платону, главным средством научного познания Аристотель считал не диалектику, а аналитику. Таково авторское название формальной логики, созданной именно Аристотелем. Потребность в ней была обусловлена быстрым развитием в то время частных наук, в чем сам Аристотель принимал живейшее участие. Совокупность трудов Аристотеля по аналитике и диалектике категорий получила название Органон. В этих трудах уже представлены все основные методы теоретического научного познания.

Перводвигатель выступает у Аристотеля как некий абсолют, стоящий в начале и в конце эволюции мира; поэтому его философская концепция, при всей ее гибкости, остается в принципе метафизической. Не случайно само понятие метафизики происходит от названия (данного комментатором) главного философского труда Аристотеля. О диалектике Гераклита Аристотель порой высказывался неприязненно, и не всегда верно ее трактовал. В то же время, система Аристотеля по своему строению более диалектична, чем системы Демокрита или Платона.

Аристотель был также величайшим энциклопедистом древности, что отразилось в его материалистическом учении об истине. Он внес существенный вклад во многие области естествознания, особенно – в теоретическую географию и в биологию. Велик также вклад его в гуманитарные и социальные науки. «Поэтика» Аристотеля – одна из первых фундаментальных работ в сфере эстетики и искусствоведения. Его книги «О душе» и «Политика» доныне остаются классическими трудами в области психологии и политологии.

В «Политике» Аристотель выступает, в противоположность Платону, как сторонник частной собственности на средства производства, и отвергает платоновскую утопию идеального государства. Он указывает, что государство призвано учитывать интересы многих разных людей. Поэтому стремление сделать государство слишком целостным, превратив в подобие единой семьи (как у Конфуция и Платона), по существу уничтожает государство. Тем самым Аристотель фактически дал уже критику тоталитарного общественного устройства.

Аристотель также уделял большое внимание этике: известны три его крупные работы по этому предмету. В основу этического учения он кладет принцип меры, трактуя его как выбор середины между крайностями. Счастье, по мнению Аристотеля, есть «блаженная деятельность», т. е. – разумная самореализация своих способностей и призвания, благодаря которой возможное в человеке становится действительным. Это одна из глубочайших и благороднейших трактовок счастья в истории морали.

Аристотель был воспитателем Александра Македонского в течение трех последних лет его юности, и Александр отзывался о нем как о своем духовном отце. Однако связь с Македонией дорого обошлась Аристотелю. После смерти Александра он был обвинен в неуважении к богам – стандартное тогда обвинение в отношении неугодных философов. Аристотель предпочел до суда покинуть Афины, и вскоре умер, видимо – приняв яд в обстановке политической травли.

РАСЦВЕТ АНТИЧНОГО РАЦИОНАЛИЗМА. Ч. 1

1. ЖИЗНЬ И ВЗГЛЯДЫ СОКРАТА АФИНСКОГО
Сократ (470 –399 г. до н. э.) всю жизнь прожил в Афинах. Он ничего не писал, его воззрения дошли до нас в сообщениях его учеников и современников, главным образом – Платона и Ксенофонта. Сократ учился у Анаксагора и у Архелая, прозванного Физиком, однако исследованиями природы не занимался. Главной целью философии он считал рассмотрение того, «что хорошего и плохого произошло в твоем собственном доме» (цитата из Гомера). Таким образом, Сократ унаследовал от софистов интерес к человеку; унаследовал также их требование рационального обоснования любых мнений. Но он отверг релятивизм, субъективизм и нравственный нигилизм софистов. Такая сложная позиция трудно воспринималась современниками. Софисты видели в Сократе «восстановителя устоев», а защитники традиции часто не отличали его от софистов.

Странен был для обывателей и образ жизни Сократа. Скульптор или каменотес по профессии, имея жену и троих сыновей, Сократ забросил свое ремесло и домашнее хозяйство. Он целыми днями ходил по людным местам Афин, и заводил философские беседы с обычными и знатными людьми. Сократ имел много учеников, но денег с них не брал и жил в бедности. Он говорил, что вести такую жизнь требует от него некий бог, греч. даймонион. Этот бог проявлялся как настоятельный внутренний голос, к которому Сократ прислушивался во всех делах.

В каждой области науки встречаются ученые, более одаренные в постановке задач, чем в их решении. Сократ – философ именно «вопрошающего» типа, с его именем нельзя связать конкретные научные результаты или определенную философскую теорию. Мать его Фенарета была акушеркой, и Сократ называл свою деятельность майевтикой, т. е. (греч.) повивальным искусством, но применительно не к телу, а к душе. Он говорил: «даймонион вынуждает меня к повивальному делу, запрещая мне рожать самому... из меня не родилось ни одного мудрого открытия, которое было бы детищем моей души».

Сократ говорил также: «Я знаю только то, что я ничего не знаю». Можно сказать, что в данной фразе выражается основная идея его философии. Главный смысл этого многозначного высказывания заключен в том, что Сократ стремился к знанию нового типа, каковым тогда не обладал никто, включая самого Сократа. Это – объективное и логически доказательное понятийное знание о сущности вещей, т.е. зрелое (по форме) научное знание.

Почти вся деятельность Сократа состояла из диалогов, в которых он применял знаменитую сократическую иронию. Обычно Сократ обращался с просьбой о разъяснениях к человеку, который гордился своими умениями в некоторой области. Но с помощью искусно поставленных вопросов он приводил собеседника в замешательство, и доказывал, что тот не может рационально объяснить своего рецептурного знания. Получалось, что оппонент Сократа не знает даже того, что он ничего не знает; в этом смысле Сократ все же оказывался мудрее.

Но Сократ не ограничивался иронией, а совместно с оппонентом начинал поиск истины, стремясь найти верные определения понятий и построить на них логические выводы и доказательства. Лукавую эристику софистов Сократ заменил диалектикой, которую он понимал как искусство отыскивать истину в споре, – а не просто побеждать оппонента. Именно Сократ ввел в науку сам термин «диалектика», значения которого постепенно развились до их современного набора.

Вместе с тем и благодаря этому, Сократ первый поставил задачу систематического рационального обоснования знаний любого вида и уровня, соединил ее со стремлением к объективной истине и подчеркнул необходимость свободной дискуссии при установлении такой истины. А это и есть три столпа подлинной науки. Поэтому именно Сократ, сам не сделавший в науке ничего «позитивного», по праву считается основателем науки современного типа, – не рецептурной, а логически доказательной.

Уже в старости Сократ был привлечен к суду по обвинению в пропаганде чуждых богов, в пустом усердии по испытанию природы и в софистическом обмане. Фактических доказательств по второму и третьему пунктам не могло быть; по первому пункту доказательства тоже были слабые. Но надо признать, что философ в ту пору уже не мог оставаться верным народному язычеству.

На процессе Сократ повел себя гордо, и отчасти поэтому был осужден на смерть афинским судом присяжных, самым демократичным в мировой истории. У Сократа была возможность бежать из тюрьмы, но он отверг ее из уважения к афинским законам. Около 30 дней он ожидал казни, которая по традиции была отсрочена до возвращения из Дельф священного посольства. А потом в присутствии друзей, ведя философскую беседу, Сократ спокойно выпил чашу с ядовитым соком цикуты.

К авторитету Сократа обращались многие античные мыслители, а его поведение надолго стало образцом философского образа жизни. Его учениками созданы несколько т. н. сократических школ, напр. Киренская, Мегарская, Элидо-эритрейская. К ним относятся также платоновская Академия и школа киников, которые мы рассмотрим в дальнейшем.

Хотя сам Сократ был односторонне гуманитарный философ, именно он создал предпосылки для появления целостных систем философского мировоззрения. И такие системы не заставили себя долго ждать: первую из них создал уже младший современник Сократа, Демокрит из Абдер. А вместе с появлением таких систем, впервые оформились материализм и идеализм, как сознательные решения вопроса об отношении духа и природы.

2. ФИЛОСОФИЯ ДЕМОКРИТА

Предшественником и учителем Демокрита считается Левкипп, о котором мало что известно. Он якобы знал учение Зенона Элейского, но отверг зеноновские хрононы – атомы времени. Вместо этого Левкипп разделил сами вещи на многочисленные мельчайшие атомы – своего рода осколки парменидовского Бытия. Видимо, Левкипп первым признал, вопреки элеатам, небытие в виде пустоты, в которой носятся эти атомы.

Но полностью развил данную концепцию только Демокрит. Он родился ок. 460 до н. э. и прожил, по преданию, 102 года. Демокрит первый стал писать не просто о природе или космосе, а о диакосмосе – связно-раздельном мире, состоящем из двух противоположных начал: атомов и пустоты. Только эти начала, считал Демокрит, существуют по истине (epistema), все остальное существует лишь по мнению (doxa). В этом заключается основная идея его философии.

Согласно Демокриту, атомы бескачественны, и различаются только размерами, формой, сочетанием и положением в пространстве. Они притягиваются друг к другу посредством их противоположности (ср. отношения противоположных зарядов, или полюсов магнита), и снабжены чем-то вроде крючков для взаимного сцепления. Завихряясь в великой пустоте, атомы образуют разные тела, подобно тому как из тех же букв алфавита образуются разные слова (кот – ток и т.п.). Из этих тел создаются бесчисленные миры, «каждый со своими небесами». Между ними есть межмировые пространства – «пустота между космосами» (сейчас бы сказали – между галактиками или их местными группами).

Демокрит называл атомы идеями, т. к. из-за малых размеров они постигаются не чувствами, а лишь умом, как сами родовые понятия. Тем не менее, Демокрит – последовательный материалист метафизического толка. Душа, по его учению, тоже состоит из атомов, большей частью сферических и легко подвижных, подобных атомам огня. Боги – сцепления «огненных» атомов, более долговечные, чем люди, но не бессмертные. Как все метафизики, Демокрит не видел принципиального различия между мыслями и чувствами.

Его теория познания – разновидность также метафизической теории пассивного отражения. По мнению Демокрита, мы видим предметы благодаря действию на нас тончайших оболочек, постоянно излучаемых предметом и сохраняющих его форму. Такие оболочки он называл эйдолы, в другом чтении – идолы. Именно Демокрит ввел в науку важное требование причинного объяснения явлений. Но его он тоже метафизически абсолютизировал, т. к. считал, что в мире нет места случайности без конкретных причин. То есть – стоял на позиции одностороннего (т.н. лапласовского) детерминизма.

Решающую роль в общественной жизни Демокрит придавал также материальным факторам – хозяйственной деятельности и разделению труда. Практическую нужду он называл матерью всех изобретений. Целью нравственного развития Демокрит считал достижение эвтюмии, т. е. – безмятежного состояния духа, а в качестве средства проповедовал абсолютное бесстрашие. За неунывающий нрав и насмешки над суевериями его прозвали смеющимся философом.

Свои рационалистические убеждения он подтверждал многими незаурядными поступками. Если Сократ жил и умер как истинный философ, то Демокрит – как истинный ученый.

Завершение следует.

ДРЕВНЕГРЕЧЕСКАЯ ФИЛОСОФИЯ ДО СОКРАТА. Ч. 2

2. ИТАЛИЙСКАЯ ШКОЛА ФИСИОЛОГОВ

Эта школа сформировалась в греческих колониях на Апеннинском полуострове. Ее представители сосредоточились на поиске формальной первоосновы сущего. Основателем школы считается также один из семи мудрецов, Ферекид Сиросский, родившийся на 40 лет позднее Фалеса. В жизни Ферекид был необычайно проницателен, а как философ признавал переселение душ, различал три элемента материи – огонь, воздух и воду, написал книги «Теогония» и «Космогония» (о них сейчас мало известно).

Видимо, под влиянием Ферекида находился Пифагор Самосский (ок. 570–500 до н. э.) Он тоже верил в переселение душ и заявлял, что помнит свои прежние инкарнации (воплощения души). Известны достижения Пифагора в математике: знаменитая теорема (правда, неясно, сам ли Пифагор ее доказал, либо его ученики), теория музыкальной гармонии и др. По его мнению, «вещи подражают числам», а формула 1 + 2 + 3 + 4 = 10 описывает высшую музыкальную гармонию вселенной. Поскольку тогда было известно девять небесных тел, пифагорейцы из принципа добавляли десятое – «Противоземлю». Целые числа и правильные геометрические фигуры они наделяли особым значением в устройстве мироздания. Но уже ученик Пифагора Гиппас из Метапонта открыл, что отношение диагонали и стороны квадрата не выражается посредством целых чисел. Это так взволновало пифагорейцев, что Гиппас был, видимо, убит сотоварищами по школе. С точки зрения современной методологии, пифагорейство есть разновидность редукционизма, как попытка свести все содержание реальности к ее одной, здесь –количественной, количественной стороне. Среди своих учеников Пифагор и последователей обладал непререкаемым авторитетом и в целом, видимо, был высоко харизматичен. Он создал в г. Кротоне религиозно-политический союз, и погиб в результате политического конфликта.

Другое философское направление сформировалось в г. Элеи. В начале V в. до н. э. там доживал свой век знаменитый поэт Ксенофан Колофонский. Видимо, он первым стал различать «знание по мнению» (греч. doxa), основанное на чувственном восприятии, и «знание по истине», обоснованное логически (греч. epistema). Ксенофан также – первый критик эллинского язычества и проповедник учения о неком едином боге, который «сросся со всем на свете» (своеобразный пантеизм).

Эти идеи по-своему развил основатель элейской философии Парменид (ок. 515–445 до н. э.) В противоположность Гераклиту, он утверждал, что по истине (epistema) существует только единое, а многое существует лишь по мнению (doxa). Главной заслугой Парменида считается введение категорий бытия и небытия, как исходных понятий философии. Но отношение данных категорий Парменид трактовал запутанно.

Утверждая «Бытие есть, а небытия нет», он фактически противопоставляет бытие признаку небытия как несуществования. Логика требует, чтобы в этом случае бытие трактовалось тоже как признак, а именно – признак существования. Однако сам Парменид трактует бытие как синоним универсума, т. е. – всей совокупности явлений. Мысля образно и по наитию, он представлял это бытие как огромный и повсюду одинаково плотный шар, т.е. так же, как Ксенофан представлял свое единое божество.

Если же рассматривать бытие и небытие в одном смысле, то формула Парменида «Бытие есть, а небытия нет» – явно ложная. Однако наука логики, которая могла бы разоблачить эти ошибки, тогда не была еще создана. А закреплению этих ошибок способствовало значение в незрелом обществе метафизического стиля мышления, который фактически основал Парменид. У него же находим обоснование идеализма, т. к. из тех же соображений он выводит, что «Быть и мыслить – одно и то же». А на идеализме основаны все религии – эта жидкая кашка, которой питается незрелое или ослабленное общественное сознание.

Выводы Парменида стремился подкрепить его ученик и приемный сын, Зенон Элейский (490–430 до н. э.). Он придумал своего рода мысленные эксперименты – т. н. апории (греч. aporia – безвыходность), которые должны были подтвердить иллюзорность множества и движения. Напр., в апории «Стрела» утверждается, что летящая стрела должна в каждый момент занимать некоторое равное себе место на траектории полета. А это значит – рассуждал Зенон, – что стрела покоится в этом месте и, следовательно, не движется. Получается, что предмет не движется ни в том месте, где он находится, ни в том, где его нет. – Но уже Аристотель заметил, что Зенон исподволь трактует «момент» не как безразмерную точку на шкале времени, а как т. н. хронон – «атом» времени, имеющий некую минимальную длительность. А такое дробление времени научно не доказано и крайне сомнительно.

В апории «Ахиллес и черепаха» Зенон утверждал, что быстроногий троянский герой Ахиллес не сможет догнать медлительную черепаху, если та раньше вышла на дистанцию. Ведь пока бегун достигнет точки, где черепаха находилась в момент его старта, она проползет еще сколько-то; пока он доберется до точки ее нахождения в этот второй момент, черепаха проползет еще сколько-то, и т. д. до бесконечности. Значит, – рассуждал Зенон, – Ахиллесу предстоит преодолеть бесконечное число отрезков, чего нельзя сделать за конечное время. Следовательно, движение иллюзорно. А.С. Пушкин посвятил этой ситуации стихотворение «Движение» (1825).

Но в XVII в. Галилей и Ньютон показали относительность скорости тела к системе отсчета. Значит, достаточно выбрать такие координаты, в которых средняя скорость черепахи равна нулю, и проблема умножения числа отрезков исчезает. А в математике начиная с XIX в. различают два вида бесконечных рядов: сходящиеся и расходящиеся. В нашем случае образуется именно сходящийся бесконечный ряд. Это значит, что сумма бесконечного числа его членов составляет все же конечное число, т. к. отдаленные члены этой суммы являются бесконечно малыми величинами.

Вообще, для современной науки разрешимы все апории Зенона. Но древние еще не умели «постигать движение в понятиях» (выражение Ленина), и зеноновские апории побуждали их искать ради этого новые гибкие концепции. В данном смысле прав Аристотель, назвавший Зенона «изобретателем диалектики». Однако в современных понятиях Зенон, как и его учитель Парменид, был крайний метафизик. А Платон и Аристотель осуждали Зенона как злостного софиста.

В V в. до н. э. учение Парменида развил Мелисс Самосский, – не только философ, но и видный полководец. Из единственности бытия он сделал вывод, что бытие бесконечно, иначе оказалось бы в окружении небытия; и что иллюзорны не только движение, но все конкретные качества вещей (ср. с учением буддистской махаяны). Из отсутствия небытия Мелисс вывел закон сохранения бытия: «из ничего никогда не может возникнуть нечто». Это положение сыграло существенную роль в развитии науки, чем подкрепило авторитет элейской философии.

3. ПЛЮРАЛИСТИЧЕСКАЯ ФИСИОЛОГИЯ

Древнейшая фисиология была монистической, т. е. пыталась объяснить мир исходя из единого первоначала. Но уровень развития науки был еще заведомо недостаточным для решения такой задачи. Следующим шагом стала попытка объяснить строение мира на почве плюрализма, т. е. – признания множественности начал. Автором первого такого учения стал Анаксагор (500–428 до н. э.) По его учению, нет какой-то общей первоматерии, но каждый вид веществ имеет собственные «семена»: как бы миниатюрные копии данного вещества, с теми же свойствами. Аристотель назвал их гомеомерии – подобочастные.

В современной науке подобную роль играет понятие молекул. Но гомеомерии, в отличие от молекул, якобы бесконечно делимы, чтобы объяснить движение тел сквозь другие тела: ведь Анаксагор, вслед за элеатами, отрицал небытие и пустоту. Из-за этой делимости каждая гомеомерия оказывается внутренне бесконечной; поэтому сущее в целом не просто бесконечно, а якобы «бесконечно бесконечно» (сравните бесконечные множества счетной и несчетной мощности в современной математике).

По причине той же бесконечной делимости, «семена вещей» у Анаксагора бесконечно малы, и поэтому постигаются не чувствами, а только умом. По его учению, в начале времен гомеомерии были беспорядочно перемешаны, но мировой Ум (греч. Нус) приводит эту смесь во вращение. В результате происходит естественная сепарация семян по их массе, и подобное сближается с подобным. Поэтому в каждой вещи преобладают семена одного сорта, которые определяют вид этой вещи. Кстати: современная физика подтверждает, что все виды субатомных частиц четко различаются по их массе.

Но любая сепарация разделяет предметы не абсолютно; поэтому в каждой вещи есть гомеомерии всякого вида. Так Анаксагор объяснял, напр., почему зерна злака питают весь наш организм, содержащий различные вещества. «Все во всем есть, кроме Ума, а в некоторых есть и Ум», – писал он. Он полагал также, что космос продолжает увеличиваться, т. к. вращение, исходя из центра, захватывает все более отдаленные слои «семян». Современная космология тоже признаёт постоянное расширение вселенной.

Поразительный интеллект и необычайная научная проницательность Анаксагора видны даже из этого краткого описания его взглядов, и не случайно он был личным другом великого Перикла. Эта дружба спасла его от казни по обвинению в безбожии, но не спасла от изгнания из Афин (431 до н. э.), и сочинения его были в Афинах запрещены. С этого времени обвинение философов в безбожии становится в Греции стандартным.

Другое плюралистическое учение разработал Эмпедокл из г. Акраганта (490–430 до н. э.) Обычно с его именем связывают разработку старого учения о четырех «корнях вещей» – вода, земля, воздух и огонь. Движением их управляют, согласно Эмпедоклу, два вселенских начала – Любовь и Вражда (в современных понятиях – притяжение и отталкивание). При этом попеременно господствует то одно, то другое из названных начал.

Не признавая (вслед за элеатами) небытия и пустоты, Эмпедокл считал, что рождения как такового в действительности нет, и все новое может появляться только в результате комбинации или разложения уже существующих вещей. Это проявилось в его своеобразном учении о происхождении видов живых организмов путем естественного отбора на тихогенетической (чисто случайностной) основе. Согласно Эмпедоклу, изначально существовали отдельные органы – руки, ноги, желудки, почки, глаза и т. д.; затем путем случайных сочетаний из них образовывались части тел и целые тела. Эти комбинации были по большей части уродливы и нежизнеспособны, однако наиболее гармоничные из них выжили и дали потомство. Нетрудно видеть здесь сходство с представлениями современной биологии о формировании новых видов.
Плюрализм в фисиологии  находил дополнительную опору в кризисных явлениях эллинского общества той поры, и в соответствующем им развитии релятивистских тенденций мышления. Именно в этот период выступает Кратил, упоминавшийся выше как основатель релятивизма в европейской философии. Те же тенденции присущи учению софистов, которое мы рассмотрим далее.

4. ДРЕВНЕГРЕЧЕСКИЕ СОФИСТЫ

Софисты (буквально – мудрецы, иронически – мудрователи) – платные «учителя мудрости», которые появились в Греции в середине V в. до н. э. Это не единая школа, а ряд философов, позиции которых сходятся в существенных моментах. Софисты сменили натурфилософскую ориентацию античной мысли на односторонне гуманитарную. Они смело выступали за очистку знания от остатков старой мифологии и некритической веры. Софисты первыми потребовали рационального обоснования любых утверждений, включая постулаты религии и нормы общественного поведения. При этом они заметили, что логические доводы всегда можно приводить как за, так и против любого утверждения. Это действительно так, ибо каждое явление содержит единство противоположностей. Но софисты сделали отсюда релятивистский вывод, что объективной истины нет ни в познании, ни в сфере нравственных отношений. И в целом для их философской позиции характерны крайний релятивизм и моральный нигилизм.
Так, софист Горгий в трактате с названием «О том, чего нет, или о природе», «доказывал», что ничего не существует; а если нечто существует, то оно непознаваемо; а если все же познаваемо, то познанное нельзя сообщить другим людям. Другой софист, Протагор, известен своим изречением: «Человек есть мера всех вещей: существующих, что они существуют, и несуществующих, что они не существуют». Это изречение в его первой части до сих пор цитируют как лозунг гуманизма. Но общий смысл фразы Протагора – в утверждении крайнего релятивизма и субъективного идеализма. Ведь, согласно этому высказыванию, для каждого человека существует, якобы, только то, что кажется ему существующим.

В том числе, истина для софистов есть то, что кажется нам истиной. При таких убеждениях, выбор между позициями спорящих сводится к вопросу, кто в настоящий момент побеждает в споре. Поэтому софисты создали специальную науку о спорах – эристику, которая учила одолевать противника любыми средствами, включая недобросовестные. Ради этого они изобретали разные уловки, в т. ч. – умышленно ложные умозаключения, которые на первый взгляд кажутся правильными. В дальнейшем подобные приемы назвали софизмами.

Платон приводит следующий пример. Софисты спрашивают человека, есть ли у него собака и есть ли у нее дети, а затем «рассуждают»: если эта собака твоя, то дети ее – тоже твои; но если твои дети – собачьи дети, значит, сам ты собака. Другие примеры софизмов: Необходимое для нас есть благо, но зло необходимо, следовательно, зло есть благо; Сократ – человек, ты не Сократ, следовательно, ты не человек. Такие примеры легко умножить. Но внимательный анализ сводит любые софизмы к логическим ошибкам, и по существу они не выше, чем парадоксы «китайских софистов» (школа мин цзя). Однако греческая софистика развилась раньше китайской и, в отличие от нее, стала подножием для создания научной логики.

СВЕРХСВЕТОВОЙ СИГНАЛ: К ОСМЫСЛЕНИЮ ФЕНОМЕНА

Современная наука динамична в частностях, но консервативна в области принципов. Это исторически не случайно, однако причины долго было бы разъяснять. А признание возможности сверхсветового сигнала предполагает именно отказ от принципа. Конкретно – от принципа локальности, который господствует в физике еще со времен И. Ньютона. Он утвердился на месте справедливо свергнутого господства принципа нелокальности в средневековом оккультизме, и в дальнейшем был подкреплен электродинамикой Д.К. Максвелла. Считается, что физика XX в. окончательно утвердила господство принципа локальности благодаря деятельности А. Эйнштейна.

Между тем, уже теория тяготения Ньютона прямо противоречит данному принципу. Это признано всеми физиками. и приводило в недоумение того же Ньютона. А теория тяготения самого Эйнштейна (общая теория относительности), как таковая, не содержит указаний на скорости изменения поля. То есть, по существу это нелокальная теория, т. к. локальные теории обязательно содержат скорости. Мнение о локальности тяготения «подкрепляется» лишь одной статьей Эйнштейна, содержащей математическую ошибку («Приближенное интегрирование уравнений гравитационного поля», 1916). При исправлении этой ошибки (1918), Эйнштейн не повторил вывода об ограниченной скорости тяготения вообще, но, увы, и не отказался от него. 
На деле такая ограниченность (скоростью света в вакууме) присуща только волнам гравитации, которые относятся к тяготению примерно так же, как вибрация буксировочного каната относится к его натяжению. И при этом так слабы, что не обнаружены до сих пор, несмотря на огромные затраты (в прошлом году все-таки обнаружены. - В.Н., 2019). Они не могут обеспечить астрономические эффекты тяготения. Последние и ныне рассчитываются с допущением практически бесконечной скорости изменения (распространения возмущений) поля тяготения. Эйнштейн это знал, но объяснял якобы малостью расстояний, изучаемых современной ему астрономией (1913). Этот "аргумент" несостоятелен и прямо нелеп. Даже в отношении Луны эффект отставания должен бы составлять секунды, в отношении Солнца – больше 8 минут, в отношении дальних планет – часы, чего астрономы никак не могли не заметить! Еще в XVIII в. Пьер Лаплас заключил, что для сохранения устойчивости планетных систем скорость распространения тяготения должна превышать скорость света не менее чем в 50 млн. раз; современные исследования довели эту цифру до 10 млрд.

А квантовая механика изначально имеет нелокальный характер. Это доказал сам Эйнштейн (парадокс ЭПР, 1935), однако расценил как свидетельство неполноты квантовой механики, т.е. как ее ошибку. Но сейчас эта нелокальность на деле всеми признана, и массово осуществляются опыты по квантовой телепортации. Тем не менее, принцип локальности удерживается в сознании физиков вопреки признанным фактам и методикам, цепляясь за софизмы и паралогизмы разного рода. Как всегда, общественное сознание отстает от бытия, причем особенно отстает обобщающее сознание идеологического характера.

Вмешательство философии в этот вопрос оправдано общей и специфической причинами. Общая: в революционные периоды развития науки такое вмешательство необходимо, чтобы преодолеть ограниченность, присущую всякой специализации. Специфическая: осознание возможности сверхсветовой передачи сигнала предполагает учет непространственных аспектов бытия, его неполной сепарабельности вообще. Современная физика уже сталкивалась с подобными эффектами, но еще слабо подготовлена к их осмыслению. А философия, логика и математика свободно работают в этой сфере.

Философская посылка для признания сверхсветового сигнала состоит в том, что природа «не придерживается» никаких абсолютных принципов. Поэтому и принцип локальности не может действовать безусловно. С физической стороны можно опереться, кроме выше приведенных соображений, на результаты многочисленных опытов по электромагнитным X-волнам (впервые - группа Н.Г. Басова, 1965), сверхсветовому туннелированию и др. А к объяснению можно привлечь синергетику И.Пригожина – Г. Хакена, т. е. теорию спонтанной самоорганизации неравновесных диссипативных систем (активных сред).

В освещении синергетики, сверхсветовая передача сигнала предстает как вид стандартного процесса в активных средах. Входящий сигнал не идет через пространство, занимаемое такой средой, с якобы запрещенной (Эйнштейном) скоростью. Наоборот: в активной среде он поглощается, и как таковой вообще не идет дальше. Зато такая среда переизлучает подобный сигнал в нелокальном акте опережающей (кредитующей) диссипации. Агентами сверхсветового движения могут считаться (гипотетически) волны де Бройля плюс тахионы, понимаемые как кванты этих волн. Такие волны и частицы – концепты известные, нашей новеллой является только их связь.

Специальная теория относительности (механика Эйнштейна) остается верной для переноса вещества и энергии в пассивной среде, и вполне согласуется с новыми представлениями. В частности, математический аппарат данной теории (равно как аппарат квантовой механики, а в принципе – даже аппарат электродинамики Максвелла) изначально допускает сверхсветовые скорости. Опасность нарушения при таких скоростях порядка причины и следствия во времени (т.н.  парадокс грандфатера) в такой концепции устраняется, на наш взгляд, простым математическим расчетом по формуле самого Эйнштейна. Другие авторы не раз устраняли это опасение иными способами, в рамках той же релятивистской физики.

С объективной стороны, в науке почти все готово к обобщению механики на случай движения в любых (пассивных или активных) средах. Намечаются даже некоторые инженерные применения сверхсветового сигнала (Th. Sauter, 2001). Но без выработки общей теории, практические результаты будут ничтожны: вспомним историю освоения электричества. А для создания такой теории недостает, главным образом, самой активности обобщающего мышления в социально значимом масштабе.

Подробно эти идеи изложены в ряде открытых публикаций разных авторов, как в «бумажных» научных изданиях, так в сети интернет. Наиболее удобно ознакомиться с ними (и со списками соответствующей литературы) по следующим источникам:

В.Н. Самченко. Нелокальная связь: философия, математика, физика // Credo new. – 2011. – № 3 (67) и № 4 (68) (см. также http://credonew.ru/content/section/17/65/; свободный доступ).

Его же. Проблема нелокальной (сверхсветовой) связи: физика и философия – Saarbrücken: Lambert Academic Publishing, 2011. – 81 с. (см. также https://www.morebooks.de/store/ru/book/; покупка).

Думаю, коллективное продолжение этой работы приведет к технологической революции. Ее главные моменты будут связаны не с применением сверхсветовых скоростей (оно будет по-настоящему полезным лишь в грядущем освоении дальнего космоса, и связано с немалыми техническими трудностями), а с перспективным развитием научной теории. Физики смогут решить, наконец, фундаментальные проблемы строения материи и устройства Вселенной. Практическая значимость таких решений обычно превышает всякое воображение, хотя детали его непредсказуемы.

Страна, которая первой осуществит такую революцию, приобретет статус бесспорного лидера человечества на длительный срок. Но способных к этому государств в мире немного. В большинстве отстающих стран, уровень подвижности общественного сознания еще ниже, чем их текущий технологический уровень. Последний они хотя бы отчасти могут заимствовать, а чужой творческий ум нельзя сделать своим, его можно только выработать длительным, очень длительным и трудным воспитанием.

ДРЕВНЕГРЕЧЕСКАЯ ФИЛОСОФИЯ ДО СОКРАТА. Ч. 1

         1. СТАНОВЛЕНИЕ АНТИЧНОЙ ФИЛОСОФИИ. ИОНИЙСКАЯ ШУОЛА

В III–II тыс. до н. э. в средиземноморье существовала высокоразвитая цивилизация азиатского типа – т. н. Эгейская или Крито-Микенская культура. В XI в. до н. э. она погибла, в результате внутреннего кризиса, крупной природной катастрофы (взрыв вулкана Санторин) и нашествий варваров. Последующие три столетия в этом регионе известны как «темные века» бескультурья: исчезла даже письменность.

Зато в осевую эпоху на расчищенной от азиатских традиций почве утвердилась новая, античная форма собственности. Выше мы характеризовали такую форму как синтетическую, т. к. она сочетает индивидуальное, общественное и частное предпринимательское владение средствами производства. Соответствующая ей форма государственного устройства – т. н. полисы: города-государства с прилегающей земледельческой областью.

Свобода индивидов и относительная общественная гармония в полисе обеспечили мощное развитие культуры. В том числе, быстро развивалось обобщающее рациональное мышление: ведь оно полезно самостоятельному собственнику, как человеку действительно свободному, хозяину своей судьбы. Способствовали такому развитию также особенности менталитета и истории эллинов (древних греков). Им была присуща многосторонняя талантливость в сочетании со здравым смыслом. При этом у них никогда не было властного жречества и постоянной бюрократии, – тех классов, которые всегда заинтересованы в мистификации общественного сознания.

Все же эллинская мысль начинала свое развитие с тех же форм, что и восточная. В VII–VI вв. до н. э. в Древней Греции жили знаменитые семь мудрецов. Это были мыслители, прославленные своей житейской проницательностью и политическим умом, чем они напоминают китайских философов. Мудрецам приписывают краткие глубокомысленные сентенции – т. н. гномы. Клеобул сказал якобы «Лучшее – мера», Питтак – «Всему знай пору», Биант – «Большинство – зло» и т. д. В те же века в Греции распространилось религиозно-философское учение орфиков (от имени легендарного поэта Орфея). Подобно индийским учениям, оно признавало переселение душ и стремилось к окончательному освобождению души от тела.

Но античная мысль, в отличие от восточной, вскоре миновала период мистической и социально-утилитарной ориентации, и обратилась к вопросу, который стал для нее центральным. Это вопрос об устройстве мироздания и о природе вещей. Интерес к природе обусловлен самóй античной формой собственности. Ведь типичный эллин являлся собственником земли и орудий ее обработки. Таким образом, он находился в непосредственном контакте с природой, и был кровно заинтересован в ее познании.

Не случайно первые школы греческой философии были натурфилософскими (т.н. фисиологи). Раньше других возникла ионийская школа. Она основана в начале VI в. до н. э. в г. Милете мудрецом Фалесом. Ему приписывают изречение «Познай самого себя». Но Фалес также исследовал природные явления, занимался математикой, знал уже причину затмений и умел их предсказывать, прославился как гидротехник.

Ионийцы сосредоточились на поиске вещественной первоосновы сущего (т.н. архэ). Сам Фалес такой первоосновой считал воду, точнее – влагу. Это следует понимать не буквально, а как метафору, которая указывает на универсальные свойства первоосновы: ее всеобщую распространенность, бескачественность (отсутствие у воды вкуса, цвета и запаха), способность принимать разные состояния – твердое тело, жидкость, газ; а также – растворять многие соединения и питать живые существа.

По мнению Фалеса, весь мир одушевлен, «душа размешана во всей вселенной». Даже магнит обнаруживает душу при сближении с железом. Из-за этого воззрения Фалеса могут показаться дуалистическими. Но душу здесь тоже не следует понимать буквально. Скорее слово «душа» заменяет понятие законов, связующих явления. Такой иносказательный стиль выражения – свидетельство еще неполной обособленности философии от мифологии.

Ученик Фалеса Анаксимандр учил, что первоосновой сущего является апéйрон, буквально – беспредельное. Из него выделяются противоположности: холодное и теплое, влажное и сухое. Взаимодействие между ними образует вещи и миры. Многие философы от древности до наших дней обыгрывали глубокомысленную фразу Анаксимандра: «Вещи уничтожаются в те же элементы, из которых возникли, платя друг другу воздаяние за ущерб и несправедливость».

Анаксимен, ученик Анаксимандра, учил, что мир пронизан живым дыханием – пневмой (буквально «воздух»). Пневма однородна, недоступна чувствам и беспредельна, чем напоминает апейрон. Она якобы удерживает мир от распада, как душа удерживает живое тело от гниения. Можно сказать, что Анаксимен соединил теорию апейрона по Анаксимандру с учением Фалеса об одушевленности мироздания. Но он, видимо, считал также, что воздух – это первоматерия, при разрежении которой возникает огонь, а при сгущении – вода и камни.

К ионийской школе причисляют и отца диалектики Гераклита Эфесского. Он признавал четыре традиционные первостихии – огонь, земля, вода и воздух, но на первое место среди них ставил огонь (выражающий единство субстанции и движения). «Этот мир, единый из всего, не создан, – писал Гераклит, – никем из богов и никем из людей, но есть, был и будет вечным огнем, мерами воспламеняющимся и мерами угасающим».

Гераклит первый сформулировал проблему отношения единого и многого, и дал ее диалектическое решение. Он признавал реальными как единство вещей, так и их множественность. Бытие на всех его уровнях предстает у Гераклита как единство и борьба противоположностей. «Следует знать, – писал он, – что война всеобща и что правда – борьба, и все происходит через борьбу и по необходимости».

Гераклит же ввел в науку термин Логос, который использовался вплоть до появления (в XVII в.) современного понятия законов природы. Логос означает также «слово» или «понятие»; таким образом, идея объективной закономерности сразу получила у Гераклита рационалистическую окраску. Но идея Логоса только указывает на существование в мире рациональной закономерности, не претендуя на ее конкретизацию. Для развитой науки это понятие недостаточно.

В текущих общественных делах Гераклит не участвовал. Но он размышлял об устройстве общества и призывал к основательной переделке человека, начиная с мышления и языка. Гераклит говорил, что современные ему люди, как ослы, предпочитают солому золоту, и что «людям не стало бы лучше, если бы исполнились все их желания». На перспективы такого человечества он взирал крайне пессимистично, за что получил прозвание «плачущий философ».

Пророчества Гераклита фактически осуществились в гибели античной цивилизации. То же происходило и будет происходить с другими цивилизациями, пока в их бытии природное начало преобладает над разумом: ведь все природно обусловленное обречено на гибель.

Завершение следует.