15.1. ВЗАИМОДЕЙСТВИЕ
ОБЩЕСТВА И ПРИРОДЫ.
ГЛОБАЛЬНЫЕ ПРОБЛЕМЫ
СОВРЕМЕННОСТИ
Согласно натуралистической концепции,
человеческое общество есть только особый случай проявления природной
социальности, свойственной многим животным. Поэтому наше взаимодействие общества
со средой протекает, якобы, целиком по законам самой природы. В том числе, сама
природа должна и может разрешать конфликты между человеческим обществом и
окружающей средой. Религиозные теории возлагают эту регулятивную функцию на
божественное провидение, – что, в принципе, то же самое: природа или бог, но не
человек. Согласно культуротворческой концепции, человеческое общество является,
наоборот, надприродной структурой.
Следовательно, природа не может сама урегулировать все отношения с нашим обществом,
необходимо также их сознательное регулирование людьми.
Классический марксизм
стоял в этом вопросе на культуротворческой точке зрения, и его представители
поднимали экологическую тревогу уже в XIX в., когда еще мало кто об этом задумывался.
Ф. Энгельс специально исследовал данный вопрос в работе «Роль труда в
процессе превращения обезьяны в человека», и отметил радикальную опасность
бесконтрольного воздействия человека на природу. Однако официальный марксизм в
первые десятилетия XX в. выступал, фактически, с позиций вульгарного
социологизма, и не желал считаться с природой как самостоятельной сущностью.
Настоятельно проводились в жизнь базаровский [1] лозунг
«Природа – не храм, а мастерская», и вульгарно истолкованный афоризм И.В. Мичурина
«Мы не можем ждать милостей от природы, взять их у нее – вот наша задача». У
самого Мичурина эта фраза имеет продолжение: «Но к природе необходимо
относиться уважительно и бережно и по возможности сохранять ее в первозданном
виде».
Во второй половине
XX в. угроза глобального экологического кризиса заставила всех философов и
политиков, независимо от их философской позиции, обратить внимание на противостояние
общества и природы. Экологическая проблема признана ныне одной из главных
проблем современности, вокруг нее формируются целые системы воззрений. Так
называемый инвайроментализм (от англ. environment
– окружающая среда) претендует даже на роль ведущей установки в современной социальной
философии. Развивается экологизация массового сознания, в т. ч. – через
систему образования и через средства массовой информации. Действует также ряд «зеленых»
политических партий и международных экологических организаций – Римский клуб,
Сьерра Клаб, Фонд дикой природы, Гринпис (Зеленый мир) и др.
Натуралистические доктрины предлагают
решать экологическую проблему путем искусственного снижения преобразовательной
активности человека. М. Хайдеггер призывал человечество, в этой связи, «преодолеть
гигантоманию, внимать бытию и спуститься с высот субъективности в убожество
экзистенции» (приспособительного существования. – В. С.) На наш взгляд, это
консервативная утопия: человек скорее погибнет, чем откажется от своего права
быть преобразующим мир существом, т. е. – быть именно человеком.
Культуротворческая концепция
нацеливает общество, в перспективе, на взаимно выгодное взаимодействие с
природой. Оно достигается, когда человек активно культивирует производительные
силы природы. В результате, природа может больше отдавать человеку с меньшим
вредом для себя. Такое философское воззрение подкрепляется авторитетным учением
о превращении биосферы в т. н. ноосферу – сферу господства разума. Основы
этого учения создали в XX в. французские ученые Т. де Шарден и
Э. Леруа, а развил его великий российский ученый В.И. Вернадский.
К сожалению, эту научно верную теорию
нельзя немедленно воплотить в жизнь. Хотя человечество издавна занимается
культивированием природы, но пока – в ограниченных масштабах: селекция растений
и животных, мелиорация почв, лесонасаждение и т. д. Для глобального
культивирования природы в целом силы общества еще не созрели. Кроме того, в
рамках индустриального типа хозяйства радикальное решение экологической проблемы
недостижимо.
Такое хозяйство по природе своей
носит «деформационный» характер. Оно берет вещество природы как сырье, малую
часть его перерабатывает в продукт, а бóльшую часть возвращает в природу в неприемлемом
для нее виде. Следовательно, для радикального решения экологической проблемы требуется
переход к такому типу хозяйства, при котором развитие может идти не за счет
насилия над природой, а за счет могущества научной мысли. А пока этого не
произошло, приходится ориентироваться скорее на Хайдеггера, чем на Вернадского,
применяя в основном консервативные способы решения экологической проблемы.
В их числе называют: 1) создание
безотходных технологий; 2) рационализацию использования природных
ресурсов; 3) утилизацию отходов промышленности; 4) рекультивацию почв и восстановление
ландшафта; 5) очистку промышленных выбросов. Подробно методы регулирования
экологической ситуации освещает особая новая дисциплина – техническая
(инженерная) экология.
Экологический
кризис входит под первым номером в число т. н. глобальных проблем современности. Так принято называть проблемы,
которые: 1) затрагивают интересы всего человечества; 2) охватывают
основные регионы Земли; 3) создают реальную угрозу для будущего
человечества; 4) требуют для своего решения международного сотрудничества
в широком масштабе. К ним причисляют также сырьевой и энергетический кризисы;
проблему сохранения генетической природы человека (находящейся сейчас под
воздействием трансгенных продуктов, мутагенных медицинских препаратов, радиации
и генно-инженерного вмешательства, включая искусственную смену пола);
глобальное потепление и разрушение озонового слоя; международный терроризм;
распространение опасных заболеваний, и т. д.
Как
видим, все эти проблемы так или иначе связаны с отношениями человека и природы,
включая как внешнюю, так и нашу собственную телесную природу. В дальнейшем мы
еще коснемся некоторых глобальных проблем. Но специально их исследует уже не
социальная философия, а тоже особая новая дисциплина – глобалистика.
15.2. МАТЕРИАЛЬНАЯ ОСНОВА
ОБЩЕСТВЕННОЙ ЖИЗНИ
Аристотель
объяснял социальную организацию людей общественными инстинктами человека, а
И. Кант и его последователи видели в человеческом обществе проявление
общих законов организации сложных гармонических систем. По существу, это учения
натуралистического характера. В XVIII и XIX вв. наиболее популярной доктриной
такого типа был т. н. географический детерминизм (Ш. Монтескьё. Г. Бокль,
Л.И. Мечников и др.) Он утверждал полную, якобы, обусловленность истории стран
и народов природной средой, в частности – климатом, плодородием почв и наличием
полезных ископаемых. В XVII–XVIII вв. распространилась вульгарно-социологическая
«теория общественного договора» (Т. Гоббс, Ж.-Ж. Руссо и др.) Согласно
ей, люди устраивают общество, целиком опираясь на свою способность к
договоренности и самоконтролю. Но ход истории и научная критика доказали несостоятельность этой теории.
Культуротворческий подход
в данном отношении наметил Г. Гегель в начале XIX в., в своих лекциях по
философии истории. Но развернутое воплощение этого подхода впервые дает
марксизм. По его учению, материальной основой человеческой общественной жизни
являются не какие-либо природные свойства людей или другие явления природы, а практика, т. е. целенаправленная
предметно-чувственная деятельность людей по преобразованию природы. Значение
природных факторов зависит от ступени развития практики, причем оно снижается
по мере прогресса производительных сил общества. Подтверждением служит, напр.,
высокий уровень развития производства в современной Японии, которая отличается неблагоприятным
для сельского хозяйства климатом, и почти не имеет полезных ископаемых.
В советское время были
попытки заменить практику, в ее роли материальной основы общества, т. н. базисом, т. е. – экономическими
отношениями в обществе (работы В.Ж. Келле и М.Я. Ковальзона, и др.) Это
одно из проявлений вульгарно-социологического уклона, присущего советскому
марксизму. Но вопрос действительно непростой. Ведь практика – деятельность
сознательная, а не стихийно-материальная; как же тогда практика может
претендовать на роль материальной
основы социума?..
Положительный ответ можно
дать только при существенной опоре на диалектику. Она, как известно,
ориентирует на выявление в сложных феноменах главного, ведущего аспекта. В
практике есть как идеальная, так и материальная сторона; но главное в ней то, что практика является
чувственной деятельностью по преобразованию материального мира. Соответственно,
она протекает по объективным законам
взаимодействия наших телесных органов и искусственных материальных орудий, с
материальными же предметами внешнего мира. Поэтому практика, в конечном счете,
есть все же материальный процесс.
Особенно наглядно ее
материальный характер выступает в наиболее широкой и регулярной сфере
практической деятельности – в сфере хозяйства.
Обычно в словарях понятие «хозяйство» определяют как некий вид человеческой деятельности. Но мы
полагаем, что его можно определить шире – как целесообразную деятельность живых
существ (не только людей) по поддержанию и развитию материальных условий их
существования. Ведь известно, что многие животные, порой – даже примитивные
существа, систематически хозяйствуют (напр., муравьи разводят и доят тлю).
Однако у людей эта деятельность не только целесообразная, но и
целенаправленная.
По характеру воздействия
на среду, хозяйство бывает двух типов. Во-первых, это присваивающее хозяйство, при котором потребности организмов
удовлетворяются за счет продуктов самой природы, или – продуктов, произведенных
другими существами. У людей таковы, напр., охотничий промысел, рыболовство,
сбор дикорастущих плодов и т. д.; а также воровство, грабеж, военная
контрибуция и т. д. И поныне люди и страны живут не только тем, что сами
производят, но и тем, что могут взять у природы, или отнять и других людей и стран.
В этом отношении сейчас особенно показательна агрессивная политика США в
нефтеносных районах по всей земле. – Во-вторых, это производительное хозяйство, при котором потребности удовлетворяются
путем преобразования природного материала.
В деятельности животных преобладает
первый, присваивающий тип хозяйства, хотя есть элементы второго, напр. –
построение гнезд, ульев, плотин, «животноводство» муравьев и т. д. У
ближайших предков современного человека развивается, как отмечалось выше, инстинктивное
производство орудий труда. Поскольку человек действует посредством
искусственных орудий, он изначально выступает как производитель. Но ведь конечной
целью хозяйства является удовлетворение потребностей, а не создание средств
этого удовлетворения. И на протяжении всей первобытной эпохи хозяйство людей в
целом характеризуется именно как присваивающее,
т. к. в нем орудия служат, в основном, повышению эффективности присвоения продукта, который производится
не людьми, а самой природой.
Регулярное производство потребляемого
продукта формируется в конце указанного периода, в эпоху неолита (греч. «новый
камень»; VIII–III тыс. до н. э.) Этот процесс принято называть неолитической революцией. С данной эпохи
человек постоянно производит не только орудия труда, но все основные условия
своего существования. В силу этого, он уже сам задает источники своих
потребностей, т. е. становится (как отмечалось выше) культурным человеком. Тем не менее, до конца первобытной эпохи
производительное хозяйство играет лишь вспомогательную роль. Ведущим оно
становится, только когда в производстве орудий труда эпоха камня сменяется
эпохой бронзы, что ведет к распаду первобытной общины.
В
производительном хозяйстве выделяются две стороны и, вместе с тем, две ступени
развития. Исторически первая из них – аграрное
хозяйство. Его название происходит от лат. agrarius – земельный, т. к. земля остается здесь главной
производительной силой; его называют также сельским хозяйством. Вторая сторона
и ступень – индустриальное
(промышленное) хозяйство, основанное на преобразовании природного сырья в
искусственный продукт. Своеобразную прослойку между ними составляет ремесленная
деятельность. Господство промышленного типа хозяйства, возникшего из развития
ремесел, утверждается в Европе с XVI–XVII столетий.
Промышленность
резко повысила эффективность общественного производства и власть человека над
силами природы. В то же время, она привносит существенные издержки и в
отношения человека с природой (экологическая проблема), и в отношения внутри
общества (отчуждение и его следствия). А в настоящий момент человечество переживает
уже системный кризис индустриального хозяйства. В поисках выхода из этого кризиса, ученые еще в
60–70-е гг. XX в. обратились к понятию постиндустриального или
сверхиндустриального общества (американские социологи Д. Белл,
О. Тоффлер и др.) В последние десятилетия перспективы человечества
чаще связывают с понятием информационного
общества. Это понятие введено в 80-е гг. XX в. Е. Масудой и
Дж. Нейсбитом.
Хозяйство современных
передовых стран часто называют постиндустриальным или даже информационным (по О. Тоффлеру,
суперсимволическим), поскольку в нем широко применяются компьютеры и другая
информационная техника. Однако эта техника еще не привела к существенному
изменению технологии производства. И в наши дни производство остается, в
основной своей массе, по существу индустриальным, а по характеру – не ин-формационным, а де-формационным. Называя экономику будущего «суперсимволической», О. Тоффлер
справедливо отмечает, что она находится еще только в фазе становления.
Общепризнанных
представлений о перспективах хозяйственного развития человечества в науке пока
нет. На наш взгляд, индустриальное производство не исчезнет, но будет оттеснено
на второй план. Основой общественного хозяйства станут культивирование производительных сил природы и целостная трансформация естественного продукта в
формы, удовлетворяющие потребностям человека.
При
этом развитие хозяйства должно приобрести интенсивный
характер, тогда как сегодня оно происходит в основном экстенсивно. Это значит, что продукт будет прирастать, главным
образом, не за счет вовлечения дополнительных природных ресурсов (как в прошлом
и в настоящее время), а за счет все более эффективного использования уже
имеющихся ресурсов. Добиться этого можно только путем научного управления
силами природы. – Подчеркнем, что пока это только предположения.
15.3. ХОЗЯЙСТВЕННЫЕ СТРУКТУРЫ В ОБЩЕСТВЕ
Каждый
вид хозяйства может существовать в различных формах общественной организации,
которые называются способами хозяйства.
Например, аграрное общество пребывало в виде азиатского, античного и
феодального способов хозяйства, а индустриальное общество – в формах
буржуазного и социалистического способов хозяйства. В марксизме эти
исторические формы именовались способами производства,
что с терминологической стороны не совсем удачно, т. к. хозяйство бывает
не только производительным.
Любой
способ хозяйства имеет две стороны: хозяйственные силы и хозяйственные отношения (в марксизме – производительные силы и
производственные отношения). Мы дадим только краткий их анализ, необходимый в
рамках философии. Подробнее эти вопросы рассматривает экономическая наука.
Хозяйственные силы – все
те силы, которыми общество воздействует на природу в процессе хозяйственной
деятельности. Они включают в себя тоже две стороны: вещественную – средства хозяйства, и личностную – люди, именно как хозяйственные агенты (а
не как члены общества). К первым относятся, напр., инструменты, станки и другие
механизмы, трубопроводы, линии связи и линии передачи энергии, технические
сооружения и здания фабрик, ферм, управленческих организаций и т. д.;
иногда сюда же включают сырье.
Люди
в составе хозяйственных сил характеризуются знаниями, умениями, навыками, а
также организационно-техническими отношениями.
Это отношения между людьми внутри
процесса хозяйствования: субординация начальника и подчиненного, отношения
координации и обмена деятельностью между специалистами, бригадами, цехами и другими
подразделениями, и т. д. Их следует отличать от собственно хозяйственных
отношений; в то же время, они выступают как «буфер» между двумя сторонами
способа хозяйства.
Хозяйственные отношения, как
таковые, это отношения между людьми, как членами общества, по поводу условий и
продуктов (а не самого процесса) хозяйственной деятельности. Среди них
выделяются (А) т. н. материальные
отношения, которые при данном способе хозяйства складываются помимо
общественного сознания, и порой – вопреки его иллюзиям. В их состав входят
1) экономические отношения,
т. е. отношения собственности на вещи и пользования ими; 2) родовые (семейные) отношения; 3) социально-классовые и этнические
отношения. Существуют также (Б) идеологические
хозяйственные отношения, неотрывные от соответствующих форм сознания. Это
юридические, нравственные и политические отношения, и соответствующие им формы общественного
сознания.
Выражаясь
в марксистских терминах (нередко применяемых и в современной науке),
материальные отношения образуют базис
общества, а идеологические отношения и представления составляют его надстройку. Надстройка обладает
относительной самостоятельностью, которая вытекает из разделения труда в
обществе на труд материальный и труд интеллектуальный. Тем не менее, обычно
надстройка подстраивается к базису, т. к. диссонанс идеологии и
хозяйственных реалий привел бы к расстройству общества и хозяйства, и к постоянной
разрухе.
Основной социологический закон,
сформулированный К. Марксом, гласит: «способ производства материальной жизни
людей определяет социальный, политический и духовный процессы жизни вообще». На
наш взгляд, в целом этот закон справедлив, т. к. вытекает из явного предпочтения,
большинством людей, роста материального благосостояния перед всеми другими
видами свободы (о чем говорилось выше). А возрастание уровня этой родовой свободы определяется, прежде
всего, ростом производительности труда.
В то же
время, вместо «производство» в этой формуле Маркса лучше поставить «хозяйства».
Следует также учесть, что жизнь людей многофакторна и не сводится к
обслуживанию хозяйства; способ хозяйства определяет бытие общества в основном, но не тотально. При такой
минимальной правке, приведенный закон К. Маркса соответствует историческому
опыту человечества, и вряд ли будет опровергнут в обозримое время.
15.4. ИСТОРИЧЕСКИЕ ФОРМЫ ОБЩНОСТИ ЛЮДЕЙ
Социальной структурой принято называть деление общества, обусловленное типом
и способом хозяйства. Ее отличают от демографической
структуры, в рамках которой люди различаются по природным (биологическим или
географическим) признакам: пол, возраст, раса, место проживания и др. Этот
срез деления общества изучает особая наука – демография. А мы здесь рассмотрим,
в общих чертах, лишь собственно социальную структуру, с обеих ее сторон: этнической
(исторические формы общности людей) и
классовой (формы внутреннего разделения
общества). Подробное рассмотрение этих вопросов является задачей социологии,
политологии и этнографии.
Древнейшие люди, как и животные, объединялись в стада и
стаи. Но такие социальные образования не могут быть устойчивы при смене
поколений. Из-за опасности близкородственного скрещивания, ведущего к
вырождению, молодые поколения, или часть их (обычно – мужские особи), должны покидать прежнюю
общность. А культурно-информационная форма социальной связи требует
долговременной устойчивости общества, для накопления и передачи знаний и опыта
социальным путем, в т. ч. – от поколения к поколению. Ради этого и было
создано людьми в древности родоплеменное
устройство.
Племя объединяет два или более рода, внутри которых
браки запрещены; но при этом роды обязательно брачуются между собой. Здесь нет
близкородственного скрещивания, однако все члены племени остаются кровными
родственниками. Тогда, при еще слабом развитии культурных связей, такое родство
было важнейшим условием сохранения общественного единства. Родоплеменное устройство характерно
для всего первобытного общества. Оно
соответствует присваивающему типу хозяйства и разрушается, когда пальма первенства
переходит к хозяйству производительному.
Для
аграрного производительного хозяйства типична соседская община, пришедшая на смену роду, – напр., русский
крестьянский «мир». Такая общность в основном связана уже не кровными, а хозяйственными
узами. Но семья в данном обществе еще выступает как хозяйственная ячейка. Как
правило, это т. н. большая семья, которая включает три-четыре совместно
проживающих и хозяйствующих поколения. Прибавочный продукт труда ее членов
накапливается внутри семьи, а дети уже с малых лет помогают взрослым в простом
аграрном труде. Поэтому здесь многодетность выгодна для семьи, и является
характерной чертой аграрного общества.
В
индустриальную эпоху развитие всякой неформальной общины (родовой, соседской
или иной) пресекается. В этом смысле, современное общество называют атомизированным. Индивиды в нем связаны
главным образом через государство, как его граждане, и через внешние для семьи
хозяйственные структуры, а семья обычно не является уже хозяйственной ячейкой. Прибавочный
продукт труда членов семьи в таком обществе достается постороннему работодателю,
а выживание бывшего работника, при утрате трудоспособности по старости или иной
причине, обеспечивает система социального страхования.
Между
тем, подготовка новых поколений к сложному индустриальному труду требует от
семьи больших затрат, а детский труд в этих условиях неэффективен. Многодетность
здесь невыгодна для семьи. Поэтому для индустриального общества типична малая,
«нуклеарная» семья – одно-два поколения с ограниченными деловыми связями между
индивидами, и с минимальным количеством детей. Как результат, в развитых
индустриальных странах сокращается воспроизводство коренного населения. В этом
одна из причин растущей миграции населения в развитые страны из менее развитых,
но более населенных.
Изменяются
и этнические отношения. Еще на аграрной стадии производительного хозяйства
племена сменяются народностями – более
широкими группами, которые обычно образуются слиянием соседних племен. Члены
такой группы объединяются общностью языка, культуры, происхождения, а также – хозяйственной
территории. В индустриальную эпоху народности сменяются нациями. Это еще более широкое объединение, которое может
складываться путем смешения народностей. Нация предполагает единство государственного языка, территории, экономической жизни (на основе общего рынка), а
также – общность психического склада,
который проявляется в особенностях
национальной культуры.
В
истории неоднократно возникали многонациональные государства – т. н.
империи (это слово может иметь другие значения). Примером являются в прошлом
империя Карла Великого и Советский Союз, в настоящем – Российская Федерация. В
наши дни во многих странах, напр. в Европе, происходит политическое объединение
государств и смешение народностей, в т. ч. – в связи с сокращением
коренного населения и бурным ростом числа мигрантов. Фактически многонациональной
страной являются и современные США, но в них этническое деление не носит
государственного характера, официально нация считается единой. Перспективы подобных
объединений пока неясны.
Среди
глобальных проблем современности нередко выделяют опасность демографического
кризиса. Тут сочетаются озабоченность падением рождаемости в развитых странах и
страх перед ростом населения в бедных аграрных странах, а также – перед ростом
некоренного населения, образованного трудовой миграцией из бедных стран. Так
как такие страны расположены в основном в южных широтах, то говорят о конфликте
не только Востока и Запада, но также Севера и Юга. Сейчас он особенно заметен по
противостоянию исламских народов арабского Юга христианским народам Западной
Европы и США.
15.5. ФОРМЫ КЛАССОВОГО РАЗДЕЛЕНИЯ ОБЩЕСТВА
Современная
теория социальных классов была создана в XIX в. французскими историками
О. Минье, Ф. Гизо и О. Тьерри. Однако на борьбу классов указывал
еще Платон, причем он считал, что представители разных классов сознательно
злоумышляют друг против друга. Основоположники марксизма вскрыли связь
классового деления со способом производства. При этом Карл Маркс, в
отличие от Платона, подчеркивал объективную
определенность классовых противоречий. Он же дал определение социальных классов,
которое можно считать рамочным: это большие группы людей со сходными общественными
интересами и образом жизни.
Существенный
вклад в классовую теорию внес В.И. Ленин. В работе «Великий почин» (1919) он
дал развернутое определение классов, отражающее посылки всех основных классовых
теорий. Первая часть этого определения гласит: «Классами называются большие
группы людей, различающиеся по их месту в исторически определенной системе
общественного производства (это посылка производственной теории классов. –
В.С.), по их отношению… к средствам производства (посылка экономической теории.
– В.С.), по их роли в общественной организации труда (посылка организационной теории.
– В.С.), а следовательно, по способам получения и размерам той доли
общественного богатства, которой они располагают (посылка распределительной
теории классов. – В.С.)».
В
западном политическом сознании наших дней преобладает распределительная теория,
делящая классы по размерам дохода. Она призвана затенить качественное различие,
вытекающее из количественного роста или уменьшения доходов. На ее основании
выделяется т. н. средний класс – центральная категория современной западной
политологии (само понятие среднего класса восходит к «Политике» Аристотеля). Однако
крах системы социалистических стран привел к тому, что в странах Запада
нарастает поляризация доходов, а т. н. средний класс беднеет и уменьшается
по его абсолютной и относительной численности. Зато заметнее становится
качественное различие между основной массой народа и олигархической верхушкой.
Некоторые
политические доктрины выдвигают на первый план оргтехническую роль той или иной
общественной группы. Во второй половине XX столетия в США была популярна теория
революции менеджеров (Дж. Бёрнхейм, 1941), однако она не оправдалась ходом истории.
В те же годы процветала эклектическая теория социальной стратификации (от лат. stratum – слой, и facio – делаю; Питирим Сорокин и др.) Она делит общество на
группы на основе набора признаков,
определяющих степень социальной престижности. Это могут быть уровень образования
и доходов, сфера занятости и принадлежность к властным слоям, даже психический
склад личности, и т. д. В наши дни та же, по сути, концепция чаще
выступает в форме т. н. теории элит.
Перечисленные
выше концепции классов имеют вульгарно-социологический характер. Встречаются и классовые
теории натуралистического характера. Еще Аристотель считал, что деление людей
на рабов и господ определено их биологической природой, и является, якобы,
справедливым и полезным для обеих сторон. В XIX в. идеи природной
обусловленности классового деления высказывались органической школой на почве
социал-дарвинизма (Г. Спенсер и др.) Позднее появились расовые теории
классового неравенства (О. Аммон), психосоциальные и другие биологизаторские
концепции. На них в значительной степени опиралась идеология немецкого
национал-социализма, и продолжают опираться современные нацисты, в т. ч. –
отечественные и украинские.
С
культуротворческой точки зрения, основным признаком классов является их место в
системе общественного производства. В цитированной части ленинского определения,
именно этот признак стоит на первом месте; однако там он еще не
конкретизирован. Но в том же определении есть и вторая, завершающая и конкретизирующая
часть. «Классы, – продолжает Ленин, – это такие группы людей, из которых одна
может присваивать труд другой, благодаря различию их места в определенном
укладе общественного хозяйства».
Заметим:
возможность присваивать труд,
обозначенная в этой формуле, не обязательно означает прямую эксплуатацию одного
класса другим. Перераспределение доходов между группами населения в современном
обществе происходит, главным образом, в силу действия безличных экономических
механизмов. В результате, напр., в настоящее время в России труд городских
рабочих вознаграждается значительно щедрее, чем такой же по квалификации и
объему труд сельских работников. Вообще, аграрный уклад хозяйства в современных
условиях систематически проигрывает индустриальному укладу.
В
первобытном обществе не было классов: они возникли при переходе к производительному
хозяйству, с присущим ему разделением труда. При этом важнейшая роль в
образовании классовой структуры принадлежит отделению умственного труда от
труда физического, труда организационного – от труда исполнительского.
Представители организационного труда обычно образуют костяк привилегированных
классов, а представители исполнительского труда – фундамент социально
подчиненных классов. Тут сказывается влияние оргтехнических отношений на
отношения собственно социальные.
При
смене общественного строя часто возникает иллюзия преодоления классовых
различий. Так, буржуазия гордилась устранением сословного деления общества.
«Вместо старых сословий, неравных по своим правам и социальному положению
классов, образовалось общество однородное; стало 25 миллионов душ, составляющих
один единственный класс граждан, живущих при одном законе, одном уставе, одном
порядке», – писал О. Тьерри о французской революции 1789 г. А
государственный социализм уничтожил деление хозяйствующих субъектов по формам
собственности, и в этой связи тоже претендовал на построение бесклассового
общества.
Но
фактически, в таких преобразованиях изменялся только тип социально-классовой структуры. В буржуазном обществе возвысился
класс капиталистов, а в социалистическом – как бы возродилась кастовая
структура, подобная делению древневосточного (азиатского) общества, и
установилось господство практически не сменяемой государственной бюрократии,
т. н. номенклатуры.
Марксистское
требование уничтожить социальные классы и их борьбу противоречит принципам
диалектики, к которой апеллирует сам марксизм. Правильней было бы стремиться не
к ликвидации классов, а к устранению классового угнетения и классовых антагонизмов.
Но достижение такой цели предполагает экономическую самостоятельность основной массы
производителей, что в обществе наемного труда не может осуществиться в достаточной
мере.
Правящие
силы любого конкретного общества не приветствуют применение классовой теории к жизни
этого общества. Между тем, не учитывая классовых
отношений, нельзя понять реальный политический процесс. Например, рядовые люди нередко фиксируют кажущуюся
глупость правителей, чиновников или депутатов. Ведь решения, которые принимают эти
структуры, порой явно неудачные, а то и вредные с точки зрения общественных
интересов, и в этом смысле вроде бы ошибочные. На деле же эти решения вовсе не глупы:
просто они обеспечивают интересы правящих классов на счет интересов народа.
Допустим – увеличивают взяткоемкость для чиновников решения наших текущих проблем,
хотя на словах те же правители или депутаты ратуют за искоренение взяток.
Другой пример: мультикультурализм и
покровительство властей эмиграции, включая незаконную, в современной Европе оборачивается
большими расходами госбюджета на содержание эмигрантов, ростом терроризма, а нередко
и угрозой национальной идентичности (напр. в современных Франции и Германии).
Однако правительства поддерживают его за счет народа, вопреки его же мнению и
всем этим издержкам, и вовсе не из благоглупости, а потому что дешевизна рабочей
силы мигрантов приносит большую прибыль верхушке класса капиталистов.
В силу действия такого «человеческого фактора»,
многие социальные проблемы оказываются на практике неразрешимыми, хотя на
взгляд науки имеют простые решения. В частности, интересы бюрократии и ее
классовая ненависть к интеллигенции препятствовали эффективному развитию науки,
производства и торговли в советском обществе. В значительной степени те же
факторы мешают развитию современной России.
И в самой философии, научные решения редко
могут рассчитывать на общественное признание. Ведь всякая социальная группа исповедует
свою частную идеологию, да и общество в целом не доросло еще до адекватного
восприятия научной истины. Из-за этого люди скорее мирятся с туманными философскими
теориями, чем с теориями ясными, но не соответствующими их интересам или
предвзятым убеждениям. А эта общественная ситуация, в свою очередь, питает миф
о туманности всякой философии.
Классовые отношения глубоко проникают и в
повседневную жизнь людей. Она во многом определяется борьбой за подчинение других
индивидов, ради повышения своего социального статуса, престижа и доходов, и
ради понижения их у своих оппонентов и у своего окружения в целом. То есть, в
конечном счете – ради проведения между людьми классовой границы. Таким путем подсиживание,
козни, издевательство и лицемерие становятся, во многих областях, фактической
нормой общения, и отравляют существование добросовестных людей, препятствуя
развитию творческой атмосферы в обществе.
15.6. ПОЛИТИЧЕСКИЕ СТРУКТУРЫ И ПРОЦЕССЫ.
РОЛЬ ЛИЧНОСТИ В ИСТОРИИ
Идеологические
(т. е. осознаваемые) отношения между классами и этносами образуют политическую структуру общества. Она включает
в себя политические партии, религиозные, профессиональные и другие общественные
организации. А на вершине ее стоит государство:
вооруженная сила, которая обладает суверенитетом,
т. е. высшей властью в данном социуме (от франц. souverain – высший, верховный). Государство призвано, прежде всего,
удерживать борьбу между классами, индивидами и этносами внутри страны в рамках
относительного порядка. При этом оно неизбежно усиливает рычаги подавления
угнетенных господствующими классами, т. к. иначе установленный порядок не
смог бы удержаться. Но государство берет на себя также ведение внешней политики
и многие функции общественного самоуправления, а в обществах
тоталитарного типа – подменяет собой такое самоуправление.
Тоталитарным
(от лат. total – целый, целостный) называется общество, которое не
допускает внутри себя идейных разногласий. Это понятие
впервые употребил итальянский диктатор Б. Муссолини в качестве
положительной характеристики фашистского режима, а в критической ипостаси оно
было введено в науку немецко-американским политологом Ханной Арендт в книге
«Происхождение тоталитаризма» (1951). Характерной для такого общества формой власти является идеократия, т. е. опора на
политические убеждения, внушаемые людям от лица государства. Их удается и даже
приходится внушать народу в таких обществах, где люди в массе своей
экономически несамостоятельны, а потому не могут и вырабатывать собственных
устойчивых воззрений по вопросам общественной жизни.
В
первобытном обществе не было государства, т. к. не было классов. Официальный
марксизм полагал, что и в будущем государство отомрет. Но эта идея утопична,
т. к. противоречия между индивидами, классами и другими группами людей
неистребимы. Сам К. Маркс требовал только подчинения государства обществу. Выражаясь в современных политических
терминах, речь шла о господстве гражданского общества над государством. Так и
было в классическом полисе и в средневековой (возрожденческой) коммуне,
возможно – повторится в будущем. Но в современных обществах влияние
гражданского общества ограничено. Ведь условием его господства является (невозможное
сейчас) массовое распространение индивидуальной собственности производителей на
средства воспроизводства своей жизни.
Социальные
противоречия ведут к тому, что индивиды и группы людей не всегда готовы
добровольно следовать общеполезным или компромиссным предписаниям властей.
Поэтому государство вынуждено применять вооруженное насилие во внутренней и
внешней политике. В противовес этой практике, в последние столетия появилась философия ненасилия, призывающая к
организованному сопротивлению всем видам государственного принуждения путем
демонстраций, саботажа и иных мирных акций. Существенный вклад в это учение
внесли Л.Н. Толстой, Махатма Ганди, Мартин Лютер Кинг, А.И. Солженицын. Но
у данной теории есть и противники, упрекающие ее в утопизме и лицемерии. В
частности, в XX в. русский философ И.А. Ильин остро критиковал
соответствующие воззрения Л.Н. Толстого, а на Западе с аналогичной критикой
выступал французский философ Ж.-П. Сартр.
Существенное значение для
социальной философии имеет вопрос о роли народных масс и выдающейся личности в
истории. В рамках натуралистической концепции люди приравниваются к животным,
поэтому народ здесь трактуется как пассивное начало; он де может только
приспосабливаться к сложившейся политической ситуации, или увлекаться дурными
примерами. А ход истории, якобы, целиком определяется характерами и капризами
правителей. Это мнение образно выразил Б. Паскаль: «Если бы у Клеопатры
нос был короче, весь облик земли был бы другим». Не менее радикально высказался
на этот счет американский философ натуралистического плана, эссеист и поэт Ралф
Эмерсон: «По сути, нет истории, есть только биографии».
На той же, в принципе,
точке зрения стояли французские материалисты XVIII в., К. Поппер и
другие типичные буржуазные мыслители. Сама официальная история западных стран
долго была, по меткому замечанию К.А. Сен-Симона, «биографией
власти». Только благодаря деятельности великих историков Ф. Гизо и О. Тьерри
(Франция XIX в.) история становится, хотя бы отчасти, также «биографией
учреждений» и «биографией народа». Такой же путь
развития прошла историческая наука во всех странах, включая Россию.
На отечественной
почве, на рубеже XIX и XX вв., натуралистические взгляды на роль личности в истории проповедовал
видный мыслитель-народник Н.К. Михайловский. В работе «Герои и толпа» он
противопоставил критически мыслящие единицы народной массе, трактуя последнюю
как совокупность нулей. Эта толпа находится, якобы, в хроническом ожидании
героя, который способен увлечь ее любым достаточно энергичным актом. Уже в
советское время натуралистический подход был ярко представлен в учении
Л.Н. Гумилева о т. н. пассионариях.
В понимании Гумилева, пассионарии – это естественные, «врожденные» политические
лидеры, которые создают новые этносы, увлекая за собой пассивную народную
массу.
Несколько
особняком стоит учение видного английского историка А. Тойнби. Он тоже считал,
что ход истории определяет некое «творческое меньшинство», которое действует
под влиянием мистического «жизненного порыва». Инертное большинство, якобы, увлекается
за этим меньшинством на основе полусознательного мимесиса (от греч. mimos
– подражание). При этом, по Тойнби, сама «элита» действует не произвольно: она
реагирует на некие «вызовы», возникающие в истории данной цивилизации или
народности.
Классический марксизм решал вопрос о
роли масс и личности в истории с позиций культуротворческой концепции. Согласно
его учению, личность может значительно повлиять на ход исторического процесса,
но – только если ее деятельность согласуется с волей народных масс, обусловленной
объективными потребностями развития общества. Это соответствует представлениям
синергетики о возможности сравнительно слабыми воздействиями (каковыми являются
действия отдельной личности или партии) оказать существенное влияние на
процессы в точках их бифуркации.
Но в марксизме есть (как
мы уже отмечали) сильная струя вульгарного социологизма. В частности,
Г.В. Плеханов полагал, что роль личности в истории сводится к тому, чтобы,
осознав историческую необходимость, приобщиться к стихийному движению народных
масс или возглавить его. Так же трактовали этот вопрос многие позднейшие
марксисты. Современная, постмодернистская западная идеология тоже стоит в этих
вопросах, как правило, на позициях вульгарного социологизма, потесняя
натуралистические тенденции.
Подробнее
политическая жизнь общества рассматривается политологией, а также теорией
государства и права.
Комментариев нет:
Отправить комментарий