Основной курс. Тема 6. Закон единства сторон отдельного

 Гегель и классики марксизма установили принципы диалектики и основные законы развития, но не сформулировали общих законов связи. Это объясняется исторической ситуацией, в которой формировалась диалектика как теория. В научном сознании той эпохи (XIX-е столетие) преобладал эволюционизм – учение о законах качественного развития систем и организмов. А в развитии самого общества это был период буржуазных революций либерального типа и подготовки будущих социалистических революций. Не случайно А.И. Герцен, видный русский мыслитель XIX в., называл диалектику «алгеброй революции». Таким образом, именно законы развития привлекали основное внимание мыслителей, а роль диалектики как общей теории связи еще оставалась в тени.

Однако в первой половине XX в. квантовая механика подняла вопрос о своеобразии форм связи, непостижимом с метафизических позиций, привычных прежнему естествознанию. А в современном обществе резко возрос уровень связанности людей, стран и культур. В то же время, современная постнеклассическая наука, в лице синергетики и других дисциплин, также ставит связь во главу угла, и исследует формы связи, непривычные для науки прошлого. Учитывая эти потребности, мы выделяем два основных закона связи.

Первый из них мы называем законом единства сторон отдельного. Он гласит: всякое отдельное содержит единство противоположных абстрактных сторон, которые всегда существуют совместно, только в составе отдельного, определяются относительно друг друга и взаимно переходят.

Отдельным в философии называют любое явление или сущность, в принципе способные к самостоятельному существованию. Например – Полярная звезда и любая звезда вообще, лес и эта сосна, палец руки, северный ветер, а также Пегас, химера, призрак и т. д. Летающий конь Пегас и другие фантастические сущности не могут существовать физически, но логически их существование допустимо, поскольку эти предметы предполагают некоторое единство противоположностей, шире говоря – соединение разных сторон, свойств и признаков. Другими словами, отдельное всегда является чем-то конкретным, от лат. concretus – сращенный.

Объективная реальность складывается целиком из отдельных, т. е. из конкретных предметов. Это следствие принципа единства и борьбы противоположностей: без такого единства ничто вне сознания не существует как самостоятельный объект (мы уже упоминали об этом при рассмотрении данного принципа). А не относятся к отдельным признаки предметов, т. к. они не могут существовать самостоятельно, без носителей, ибо не содержат в себе единства противоположностей. Таковы, напр., синева или цвет вообще, ширина, температура, твердость, скорость и т. д. Сами эти свойства и понятия, которыми они обозначаются, в логике называют абстрактными, от лат. abstragire – отвлекать. Действительно: выделить их можно, только отвлекая от конкретных предметов.

Стороны отдельного, упомянутые в формулировке данного закона, выражаются именно абстрактными понятиями. Без этой особенности, закон единства сторон отдельного был бы только частичным повторением принципа единства и борьбы противоположностей. Под «эгидой» этого закона находятся категории общего и особенного, целого и части, содержания и формы, сущности и явления, а также ряд связанных с ними понятий. Мы начнем их рассмотрение с категорий общего и особенного, которые в данной области играют коренную роль.

 

6.1. ОБЩЕЕ, ОСОБЕННОЕ И ЕДИНИЧНОЕ

Общим называется то, что присущее всем предметам данного ряда или некоторой области. Так, у металлов общее – блеск и электропроводность, у людей (в норме) – способность к речи, и т. д. Особенное означает просто не-общее, т. е. присущее не всем предметам данного ряда. Например, особенность студентов среди учащихся в том, что они – учащиеся вузов, т. е. это более узкая категория, чем учащиеся вообще. Предельный случай особенного – единичное: нечто присущее только одному из предметов данного ряда. Например, единичность ртути среди металлов в том, что она жидкая при комнатной температуре.

В соответствии с названным законом, общее в одном отношении может выступать как особенное в другом отношении, и наоборот. Например, быть русским – общее свойство большой группы людей, но для гражданина России это свойство особенное, а для мигранта в чужой стране оно может оказаться единичным. А знание русского языка для людей в целом есть нечто особенное, но для граждан России это свойство общее.

Диалектика не признаёт абсолютно общих или единичных признаков. Даже сохранение энергии – не абсолютно общий закон, т. к. он имеет смысл только для замкнутых систем и неприменим к миру в целом. А человек с глазами разного цвета может быть единственным на большое селение, но этот признак наследуется и, кроме того, может повториться случайно, пусть даже не сейчас и не в этом месте.

Между тем, в литературе нередко употребляется слово «всеобщее». Вероятно, в этом сказалось влияние немецкого языка, на котором писал «отец диалектики» Гегель, и в котором просто общее (gemeine) обозначает одновременно «низменное», что и склоняет писателей к форме allgemeine (всеобщее). Но эта замена слов «работает» на идеализм и метафизику; а диалектика, повторим, утверждает относительность общего, особенного и единичного.

Порой утверждают также, что единичное неповторимо, «уникально». Корень этой ошибки – в спутывании единичного с отдельным. В действительности уникально не единичное, а отдельное, поскольку оно является неповторимой комбинацией общих, особенных и единичных черт, каждая из которых «повторима». Уникальность отдельного следует из необратимости совокупности изменений в процессе развития всякого предмета. Г. Лейбниц обозначал эту уникальность как «принцип различия». Рассказывают, что придворные, пытаясь опровергнуть философа, весь день собирали в саду листья деревьев, но так и не нашли хотя бы двух совершенно одинаковых. Даже две капли воды из одного стакана заметно различаются между собой, если рассматривать их в микроскоп.

Но и принцип различия не абсолютен. Он не действует в сфере становления, где мы имеем дело с не завершившимся обособлением отдельного. Оно еще не вполне отдельное: не совсем отделилось от исходной субстанции и от других ее порождений, не имеет собственной истории развития, и потому не является уникальным. В частности, элементарные частицы одного вида, находящиеся в одном квантовом состоянии, в физике считаются неразличимыми. Само квантовое состояние может изменяться только дискретно, скачками пропорционально постоянной Планка, без переходных состояний, которые могли бы создать индивидуальное своеобразие явлений. К тому же, квантовые объекты не имеют полной локализации в пространстве. Поэтому, напр., невозможно определить, который из нескольких электронов на внешней орбите данного атома был присвоен другим атомом в связавшей их молекуле.

Могут ли общее и особенное существовать независимо друг от друга?.. Данный вопрос особенно остро стоял в средневековой схоластике. Одни из ее представителей, т. н. реалисты, утверждали, что общие понятия (универсалии) существуют до вещей в божественном уме; другие, т. н. номиналисты, отрицали объективно общее в вещах. Фактически, эти крайности наблюдались во все времена, т. к. «реализм» сопрягается с метафизическим, а номинализм – с релятивистским стилем мышления. И оба эти односторонних направления изымают общее из конкретных вещей, что располагает к спутыванию, опять-таки, отдельного с единичным.

Так, в древних учениях Пифагора, Парменида, Платона проявлялась родственная «реализму» склонность к гипостазированию абстрактных понятий, т. е. к превращению общего в отдельное, якобы не имеющее особенностей. Софисты, киники и скептики считали, наоборот, что в действительности есть только индивидуальные предметы, т. е. только особенное без общего. В XX в. к «реализму» склонялся видный физик В. Гейзенберг, к номинализму – т. н. общие семантики (У. Хьюг и др.)

С точки зрения диалектики, общее существует в реальности, объективно; но – только как сторона отдельного, наряду с его особенными и единичными признаками. В частности, В.И. Ленин писал, комментируя Гегеля: «отдельное существует только в той связи, которая ведет к общему. Общее существует лишь в отдельном, через отдельное. Всякое отдельное есть (так или иначе) общее. Всякое общее есть (частичка, или сторона, или сущность) отдельного. Всякое общее лишь приблизительно охватывает все отдельные предметы. Всякое отдельное неполно входит в общее… Всякое отдельное тысячами переходов связано с другого рода отдельными (вещами, явлениями, процессами и т. д.)».

При любом отношении к Ленину как политику, этой характеристике нельзя отказать в глубине, точности и выразительности. До Ленина такого же трезвого взгляда придерживался еще Аристотель, в отличие от его учителя – «реалиста» Платона. Близко к этому воззрению подошли в Средние века т. н. концептуалисты, виднейшим представителем которых был Пьер Абеляр (XII в.) Они полагали, что универсалии являются отражением объективного сходства вещей в разумной речи.

 

6.2. ЦЕЛОЕ, ЧАСТЬ И СИСТЕМА. ТИПЫ ЦЕЛОСТНОСТИ

Всякое отдельное может рассматриваться как целое в отношении к его собственным частям, а части определяются как отдельные в составе другого отдельного. Целое можно определить и как совокупность связанных частей. Этим понятие целого отличается от понятия единого, которое входит в формулировку исходного принципа диалектики. Напомним: единое мыслится как целое, не имеющее частей, хотя, согласно тому же принципу, оно обязательно разделяется на части. Целое родственно общему, как нечто объемлющее; соответственно, часть родственна особенному, которое порой называют частным.

В соответствии с рассматриваемым законом связи, за пределами становления не бывает ни частей без целого, ни целого без частей. И определяются они взаимно: целое – в отношении своих частей, части – в отношении некоторого целого. Только надо учитывать, что часть может расстаться с прежним целым и вести самостоятельное существование. Так, семена и дети обосабливаются от родительского организма, и т. д. Но само обособление частей процессуально, изменчиво и не всегда одинаково.

Греч. слово systema буквально и означает «целое, составленное из частей». В науке системой называют аналитическое целое, т. е. – целое с достаточно обособленными частями, которые могут иметь свои особенные функции (лат. functio означает роль, исполнение). Система противопоставляется синкретическому (нерасчлененному, диффузному) целому, части которого слабо обособлены (греч. synkretismos буквально означает соединение, но в науке обычно понимается как смешение). Часть системы, способная к выполнению особой функции, называется подсистемой. Например, редуктор, изменяющий мощность на валу, является подсистемой в системе привода автомобиля или иной машины.

Произвольно взятые части системы называются фрагментами, а далее неделимые части системы называются ее элементами (слово «элемент» ввел в обращение римский философ Тит Лукреций Кар, произведя его от перечисления букв латинского алфавита: l, m, n). Категорий этого ряда мы еще коснемся в методологическом разделе, при рассмотрении т. н. системного подхода в познании. А пока лишь отметим, что неделимость элементов относительна к принципу организации системы. В частности, в общей схеме машины редуктор может считаться подсистемой или даже элементом, хотя внутренне он сложен, и сам по себе должен рассматриваться как система.

Как соотносятся свойства целого и его частей?.. Крайние позиции в решении этого вопроса – элементаризм и холизм. Первый пытается полностью свести свойства целого к свойствам частей, Холизм (от греч. holos – целое) утверждает, наоборот, что свойства частей полностью определяются целым. В последние столетия вторая идея чаще привлекала внимание ученых. Так, в 1890 г. Х. фон Эренфельс открыл, в составе психического восприятия, т. н. гештальткачества (от нем. die Gestalt – образ, фигура). Это характеристики, которые относятся к воспринимаемому объекту в целом, и не могут быть объяснены из свойств элементов. Таковы напр. свойства мелодии, сохраняющиеся при изменении ее тональности, инструментовки или скорости воспроизведения. А в 1926 г. австралийский философ (а также политик и фельдмаршал) Ян Смэтс в книге «Холизм и эволюция» утверждал, что носителем целостности предмета является некое поле, не воспринимаемое нашими чувствами.

С точки зрения диалектики (и здравого смысла), сумма свойств целого всегда больше суммы свойств его частей. Поэтому целое обладает особым качеством, несводимым к характеристикам частей. Даже если рассуждать «арифметически», к сумме свойств частей надо добавить свойства связей между ними. На деле же в этих связях зачастую порождается новое качество. Например, свойства воды, с ее формулой Н₂О, нельзя свести к сумме свойств водорода (Н) и кислорода (О). Но за этим стоит не мистическое «поле», а творческий синтез свойств самих частей, не сводящийся к их простому суммированию.

Различаются разные типы отношений части и целого, они же – типы целостности, или типо-уровни организации. Низший из них имеет еще досистемный характер. Это синкретическое целое, в котором части слабо обособлены, и преобладает нерасчлененное (диффузное) единство. Примером могут быть т. н. конденсированные состояния вещества, или квантовые жидкости – конденсат Бóзе-Эйнштейна, сверхтекучий гелий. В таких жидкостях многочисленные атомы выступают как одно неразрывное целое, имеющее свойства квантового объекта. В каше из тонко размолотого зерна, пропитанного маслом, также нельзя различить частицы зерен и частицы каши, и наблюдать их собственные функции.

Второй тип целостности, он же – простейший тип системности, мы называем доорганическим целым. Это такое целое, в котором отсутствуют сущностные связи между частями. Части здесь связаны друг с другом только пространственной и временнóй локализацией, и, возможно, внешними механическими силами. Примерами могут быть куча, конгломерат, геологическая конкреция или, скажем, комок слипшихся фиников. В технике к такому типу целостности принадлежат примитивные агрегаты (от лат aggrego – присоединяю), напр., т. н. грохот (набор решет с ячейками разного размера), или набор фильер разного диаметра на прокатном стане. В социологии – толпа, составленная из случайных прохожих.

Иногда подобное целое называют аддитивной (англ. суммативной) системой, имея в виду, что сумма свойств целого здесь, якобы, совпадает с суммой свойств его частей. Именно на такие случаи ссылаются сторонники элементаризма. Но даже куча песка обладает свойствами, которых не имеют составляющие ее песчинки: напр., она может стать препятствием к движению по дороге, тогда как рассыпанный тонким слоем песок скорее облегчает движение. Другой известный пример: толпе свойственна агрессивность, не присущая большинству составляющих толпу индивидов.

Третий тип или уровень – органическое целое. В нем части связаны в сущностных отношениях, но при этом утрачивают способность самостоятельного бытия. Само название данного типа указывает, что он присущ, прежде всего, живым организмам. Каждый из органов живого тела выполняет определенную функцию, важную для организма, и получает поддержку от целого, зато не может без него существовать. Рука или печень, отделенные от организма, сразу утрачивают свои функции, а вскоре – и свое существование. К тому же типу принадлежит бóльшая часть технических систем. Колеса, руль и другие детали автомобиля необходимы и прекрасно служат в определенной системе, но вне ее не имеют смысла.

Индустриальный тип хозяйства также представляет собой органическую систему. Он основан на кооперации, разделении труда и обмене продуктами. Здесь существование каждого человека возможно только посредством других людей и общества в целом. Сейчас такой вид хозяйства господствует, и под его влиянием многие современные авторы объявляют органический тип высшей формой целостности вообще. Марксисты при этом ссылаются на одно высказывание К. Маркса о буржуазном обществе как органической системе ^[1]. Заметим, что подобное представление позволяло Сталину трактовать человека как «винтик государственной машины». Оно же, в глазах террористов или фашиствующих молодчиков, оправдывает убийство невинных людей, ради удовлетворения политических амбиций.

Но сам К. Маркс никогда не утверждал, что это и есть высший тип организации, и уж тем более не придавал такого значения буржуазному обществу. Возможен более высокий, надорганический тип целостности. Для него характерна сущностная связь бытийно-самостоятельных частей, так что каждая из них, внешне независимая от целого, несет в себе субстанциальные признаки этого целого. Намек на возможность подобных отношений между людьми можно усмотреть и в марксизме, поскольку К. Маркс полагал, что человек «есть также… идеальная тотальность, субъективное для-себя-бытие мыслимого и ощущаемого общества»^[2].

А исторически целостность данного типа уже воплощалась в обществах, которым присуще широкое распространение индивидуальной собственности на средства производства. Таковы античный полис и средневековая коммуна в пору их расцвета. Индивид здесь максимально свободен не в ущерб обществу, и общество в целом также располагает производительной собственностью. Не случайно эти эпохи известны как вершины культурного расцвета в истории человечества.

Вероятно, данный тип целостности осуществится и на каком-то этапе дальнейшего исторического развития. Например, индивид будет обмениваться с обществом информацией, но при этом самостоятельно обеспечивать свое физическое существование, и по желанию участвовать в системе общественно организованного труда. Но это дело не близкого будущего, и подробнее данный вопрос должен рассматриваться в социальной философии (см. также пп. 14.3, 17.2, 20.1, 27.2), в социологии и в политической экономии.

 

6.3. СОДЕРЖАНИЕ И ФОРМА

Данная связка категорий вошла в науку сравнительно недавно. Только Г. Гегель, «отец» теоретической диалектики, предложил ее на замену традиционной связки «материя и форма», не позволявшей отразить отношение формы процессов к ее наполнению. Поэтому в определениях и в трактовке категорий содержания и формы нередки еще споры. Мы здесь не станем в них погружаться, изложим только свою точку зрения.

В свете рассматриваемого закона связи, содержание можно осознать как то общее, которое связывает разные виды бытия предмета, а форму – как особенность в его бытии. Конкретнее, содержание определяется как совокупность всех частей и сторон объекта: его свойств и состава, внутренних процессов, связей, противоречий, тенденций и т. д. Слово «форма» по-латыни означает вид, и часто употребляется в значении какой-то особенной группы в данной общности, напр. – виды (формы бытия) живых существ. В общем, форму можно определить как способ существования и выражения содержания. В более подробном рассмотрении, различают внешнюю форму – фигуру (лат. образ), и внутреннюю форму – конфигурацию (лат. очертание, взаимное расположение). Конфигурация системы называется ее структурой (лат. строение; порой понятие структуры употребляют вместо понятия системы).

С точки зрения диалектики, нет содержания без формы и нет формы без содержания. «Нет бесформенного содержания, точно так же как нет бесформенного вещества», – писал Гегель. Так, содержание гири – кусок (допустим) чугуна; но этот кусок в любом случае имел бы какую-то фигуру. Кроме того, сам чугун как материал имеет внутреннюю форму – структуру: это могут быть кристаллические, игольчатые или какие-то иные образования. В то же время, гиря, как предметная форма с определенным назначением, должна иметь адекватное содержание: достаточно плотный и прочный материал, хотя не обязательно чугун.

Однако не все философы согласились бы с этими положениями. К Платону и Аристотелю восходит учение о «чистой форме» (эйдосы или Перводвигатель), которой противостоит «чистое содержание» – целиком бесформенная материя. Такие взгляды – продукт неправомерной абстракции, к которой подталкивал сам выбор оппозиции понятий «материя – форма». Может показаться, что первоматерия нашей Вселенной (т. н. физический вакуум) полностью бесформенна, т. к. формы ее бытия нельзя воспринять ни чувствами, ни приборами. Кажется, что Платон вроде бы прав насчет «бесформенности» материи. Но современная наука доказывает, что эта среда характеризуется набором определенных физических констант: скорость света в вакууме, постоянная Планка, постоянная тонкой структуры, заряд и масса электрона и протона, гравитационная постоянная, и др. Таким образом, она вовсе не является бесформенной, только формы ее не познаются органами восприятия.

Форма и содержание могут переходить друг в друга, как особенное и общее. Жизнь – форма существования белковых тел, и одновременно – содержание процессов в биоценозе, и т. д. В свою очередь, в процессе развития предмета, отношения содержания и формы сходны с отношениями количества и качества. Накопление нового содержания «взрывает» старую форму, подобно тому как накопление количественных изменений «ломает» старое качество. Так происходит, напр., всякий раз, когда бабочка покидает куколку, когда цыпленок выходит из яйца, и т. д.

 Вместе с тем, форма может определять качество вещей, содержание которых одинаково. Графит, уголь, карбин, графен, фуллерены, углеродные нанотрубки и алмазы суть лишь разные внутренние формы (конфигурации) существования углерода; а бриллиант отличается от тусклой алмазной пластинки только огранкой и шлифовкой, т. е. – только внешней формой (фигурой). Нередко разные по свойствам вещества имеют одинаковый химический состав, и различаются лишь пространственной конфигурацией молекул. Например, одинаковы формулы, но различны свойства гремучекислого серебра и цинковокислого серебра (AgONC), нормального бутана и изобутана (C₄H₁₀). Некоторые слова состоят из тех же букв, но из-за различий в конфигурации обозначают совершенно разные явления. Напр., в русском языке это слова (анаграммы) ток и кот, воз и зов, лунь и нуль, мошкара и ромашка, и др.

Кроме того, форма обладает значительной самостоятельностью относительно содержания, выступая пери этом как нечто абстрактно-общее. Например, одни и те же формулы выражают законы механических и законы электромагнитных колебаний, если вместо координаты подставить величину заряда, вместо скорости – силу тока, а вместо массы – индуктивность. Натуральная показательная функция e^kx может отражать процессы с самым разным содержанием, в которых скорость изменения величины пропорциональна самой данной величине. Например, испарение воды, радиоактивный распад, рост живых клеток и рост народонаселения, возрастание капитала по сложным процентам, скорость многих химических реакций, и т. д.

Нередко заявляют о существенности содержания и, якобы, несущественности формы. Но, как показывают приведенные примеры, форма порой играет весьма важную роль в бытии вещей и явлений. В частности, совершенство формы выражает внутреннюю зрелость предмета. Не случайно Гегель и Ленин подчеркивали, что «форма существенна, а сущность формирована». Принципиальную значимость различий по форме мы уже показали выше, на примерах из химии и минералогии. А выдающиеся отечественные полководцы А.В. Суворов и Ф.Ф. Ушаков побеждали своих противников во многом благодаря замене традиционного «линейного» построения войск их конкретно структурированным построением, т. е. – благодаря применению новой формы организации. Фактически мы продолжим эту тему в следующем параграфе.

 

6.4. СУЩНОСТЬ И ЯВЛЕНИЕ

Элементы формы и содержания не равноценны в отношении к бытию вещей. Одни из них играют фундаментальную и связующую роль, оставаясь постоянными при изменениях предмета или группы предметов; другие, наоборот, носят преходящий характер, не обязательны для бытия предметов в данном качестве, и не всегда с ними связаны. Чтобы зафиксировать подобные различия, в языке употребляются понятия сущности и явления. Определения этих категорий в разных источниках сильно различаются. Мы полагаем, что явления – это все признаки отдельного в разные моменты его бытия, а сущность – то общее, которое порождает и связывает данный ряд явлений.

Понятие сущности – одно из важнейших для философии и для науки в целом. Напомним, что по мнению Боэция (VI в.), главный вопрос философии – «Что есть что, или в чем сущность каждой вещи?». Однако в последние столетия развились острые дискуссии о понятии сущности. Позитивисты и другие приверженцы скептического течения в философии склонные считают это понятие фиктивным. А представители разных форм идеализма объявляют сущность чисто духовной конструкцией, не связанной прямо с материальными явлениями. Например, И. Кант считал, что по явлениям («вещам-для-нас») нельзя судить о сущности (о «вещах-в-себе»).

С точки зрения диалектики, сущность и явления не существуют друг без друга, а различие между ними относительно. Например, сущностью обучения является передача знаний, но сама их передача представляет собой длинный и сложный ряд конкретных явлений. Сущность есть только явление общего порядка; оно имеет меньше признаков, чем частные явления, зато охватывает более широкую область. Отсюда следует, в частности, что сама сущность разнопорядкова.

В этом плане различают 1) индивидуальную, собственную внутреннюю сущность отдельного предмета, которая иначе называется основой или субстратом (от ср.-век. лат. substratum – подстилка, подкладка, основа); 2) видовую сущность – эссенцию; и 3) родовую или общую сущность – субстанцию (лат. слова essentia и substantia переводятся в словарях одинаково – «сущность», но в науке употребляются по-разному). Сущность как основа особенно явственно обнаруживается в живых организмах: они потому и называются существами, что в себе содержат сущность, определяющую их проявления. Сущности разного уровня пересекаются по содержанию: основа всегда содержит в себе эссенцию и субстанцию, а эссенция содержит субстанцию, но не во всей полноте.

Явления, в их отношении к сущности, также бывают разного порядка. Одни из них выступают как постоянные, неотъемлемые признаки данной сущности – ее атрибуты, от лат. attribuo – придаю, наделяю. Иногда их называют также собственными признаками (лат. proprium). Другие признаки, переменные и необязательные, называются акциденции, от лат. accidentia – случайность. Например, колёса – атрибут автомобиля, а форма его кузова – акциденция; глаза – атрибут человека в норме его бытия, а цвет глаз – акциденция.

 «Сущность является, а явление существенно» – записывал Ленин, конспектируя Гегеля. Даже «пена на поверхности реки» как-то выражает сущность потока (напр., говорит о его турбулентном характере), хотя «глубокие течения внизу» выражают ее полнее. Таким образом, сущность как бы светится в явлении. Следовательно, сущность доступна познанию. Но познать ее бывает непросто. Чувственное восприятие ограничено в постижении общего, а значит – и сущности (что и подталкивает сторонников эмпиризма к агностицизму). Ни на взгляд, ни на вкус, ни на ощупь нельзя заключить, что вода, в ее сущности, является соединением двух трудно сжижаемых горючих газов.

Непосредственно в чувствах нам даны не сущность и даже не все ее проявления, а только видимость. Причем порой она превращается в кажимость, т. е. выступает как обманчивое выражение сущности. Например, в явлении кит выступает как рыба, тогда как в сущности он – млекопитающее. Эта сложность бытия и познания отражена в замечательных строках Омара Хайяма:

 

Все, что видим мы, видимость только одна.

Далеко от поверхности мира до дна.

Почитай несущественным явное в мире,

Ибо тайная сущность вещей не видна!

 

Кажимость имеет не только субъективные источники, вроде обмана чувств и умственных заблуждений, но также – источники объективные. Не случайно ведь кажется, что ложка, опущенная в стакан с водой, перегнута на границе жидкости, или – что вокзал едет мимо вагона, что Солнце движется вокруг Земли, и т. д. Общий источник объективной кажимости в том, что сущность всегда двойственна, но в явлениях обычно господствует одна из сторон сущности. Неопытный человек, глядя на росток пшеницы, не может представить себе пшеничное зерно и отличить злак от сорняка.

Особый вид кажимости – т. н. превращенные формы. Это парадоксальные проявления сущности на границах ее действия, по видимости несовместимые с данной сущностью. Так, свойство гироскопа (волчка) удерживать постоянное направление оси в пространстве по видимости противоречит законам механики, но все же объясняется на их основе, с учетом действия сил инерции. Парадоксы формальной логики могут показаться губительными для нее, но на деле только очерчивают границу ее применимости (см. п. 4.1); и т. д.

Чтобы преодолеть субъективную и объективную кажимость, необходимо всесторонне изучать познаваемый предмет. Особенно важно рассматривать его в развитии и взаимосвязях с окружением. Причем средства опытного познания здесь не всегда достаточны. Согласно теории относительности А. Эйнштейна, при смене наблюдателем системы отсчета изменяются длина наблюдаемого тела и темпы протекания процессов на нем. Известно, что никакие силы при этом на тело не действуют; но в опытах с шаром на высокой (сравнимой со световой) скорости он взаимодействует с окружением как плоский диск.

Между тем, обобщенный 4-хмерный пространственно-временной интервал Минковского между событиями одинаков во всех системах отсчета: и там, где этот предмет быстро движется, и там, где он покоится. Правда, данный интервал может получать мнимое числовое значение. Это указывает, что корни механических явлений выходят за границы чувственно воспринимаемого мира, в сферу физического вакуума. В этой невещественной области чувственный опыт невозможен, однако разум и здесь постигает сущностное единство явлений.

В завершение темы заметим, что развитие инициируется, главным образом, со стороны особенного (соответственно – части, содержания, явления), и разрешается скачкообразным преобразованием общего (целого, формы, сущности).

 

---

[1] См. Маркс К., Энгельс Ф. Соч. – Т. 46. – Ч. 1. – С. 229.

[2] Там же. – Т. 42. – С. 110.