2.1. ТРИ ТИПА МИРОВОЗЗРЕНИЯ И ТРИ ТЕЧЕНИЯ В ФИЛОСОФИИ
Мы уже отмечали, что мировоззрение – это сфера
наиболее общего человеческого знания. Знание имеет три основных источника:
чувства, вера и разум; соответственно, выделяются три типа мировоззрения: мифологическое, религиозное и рациональное.
Исторически
первым было мифологическое мировоззрение
(от греч. mythos – сказание,
предание). Оно основано на чувственных представлениях и на образном,
ассоциативном мышлении. Лат. associatio означает соединение,
взаимосвязь; но в нашем случае имеется в виду такая связь, которая стихийно
(без участия рассудка) устанавливается в психике между имеющимися в ней впечатлениями.
Это может быть связь по сходству или, наоборот, по контрасту, по смежности или
по наложению во времени, и по другим основаниям, порой – случайным. Такое
мышление наследуется нами от животных, и созревает у людей исторически раньше,
чем понятийное.
Мифологическое
мировоззрение выражается в красочных, но бездоказательных повествованиях о
происхождении и устройстве мира. Оно неизбежно прибегает к иносказаниям, т. к.
общее и сущность явлений нельзя адекватно представить в ощущениях, чувствах и образах.
Особенно часто
здесь используют метафоры, переносящие свойства с частных
явлений на общее, которые надо объяснить. Между тем, к достоверным выводам
приводит только обратное перенесение признаков – с общего на частное. Поэтому
мифологическое сознание, по природе своей, склонно к заблуждению. Оно также нечувствительно к логическому
противоречию, т. к. способ установления связей между мыслями здесь не логический, а, как уже сказано,
ассоциативный.
Например, согласно одному
из скандинавских мифов, мир произошел от утки. Якобы, она летела над океаном,
устала, села на поверхность, снесла яйцо, а из него появился мир. При этом
мифотворцы даже не задаются вопросом, где находились утка, океан и яйцо, если
мира еще не было. Другой популярный в прошлом миф – об опорах мироздания.
Согласно ему, вода расположена на Земле, Земля покоится на ките, а кит этот плавает
на воде. Как может кит нести на себе Землю, если сам он плавает по воде,
которая расположена на Земле?.. И этот вопрос тоже не смущал ни создателей мифологии,
ни ее потребителей. Не зря «мифами», в широком смысле этого слова,
называют любые представления, заведомо предназначенные не для отражения
реальности, как она есть, а для достижения каких-либо субъективных целей:
утешения, оправдания, развлечения, для обмана кого-либо, и т. д..
Второй
тип – религиозное мировоззрение. Оно является
фундаментом религиозной картины мира, но определяется шире, чем собственно религия.
Это всякое мировоззрение, основанное на нерассуждающей
вере. Вера как таковая играет важную
роль и в познании мира, и в человеческой практике; однако она бывает
существенно разной. Мы верим зимой в наступление весны, и верим, что учителя говорят
нам правду, хотя не можем полностью проверить их слова. Но такая вера
согласуется с рассудком, с опытом и с рациональными представлениями о
вероятном, ничего религиозного в ней нет. А религия призывает верить в чудеса,
непонятные рассудку, не подтверждаемые нашим опытом и крайне маловероятные,
напр. – в воскресение мертвых. Поэтому религиозное мировоззрение всегда
содержит элементы мифологии.
Вместе
с тем, наиболее развитые, монотеистические религии (напр. ислам или
христианство), допускают логическое выведение частных представлений из общих,
принятых на веру. Поэтому в них возможно теоретическое богословие (теология),
которого нет в языческих религиях, мало отличающихся от мифологии. Это шаг в
направлении к третьему типу мировоззрения, исторически возникшему после двух
первых. Его принято называть рациональным
мировоззрением (мы считаем такое название не очень удачным, но такова традиция).
Такое мировоззрение опирается на факты и логическое доказательство, и лежит в основе
научной картины мира.
Собственно в науке оно преобладает издавна. Еще в
Древнем Риме сложилась пословица «Из трех физиков двое – атеисты» (физиками
тогда называли всех ученых естественнонаучного плана, напр. врачей). Во все
времена многие образованные люди фактически стоят на позициях рационального
мировоззрения, хотя зачастую скрывают это, из страха перед господствующим
религиозным мировоззрением. Попытки освободиться от него в общественной жизни пока
не дали устойчивого результата. В частности, официальный атеизм в странах социализма
сопровождался формированием культа личности «вождей», тоже основанного на
нерассуждающей вере (культ Сталина в СССР, Мао Цзэдуна в Китае, Ким Ир Сена в
Северной Корее, и др.)
Поэтому место рационального
мировоззрения в философии, и даже само его право на существование, до сих пор остаются
предметом спора. По решению этого вопроса, уже в древности определились три философских течения:
рационалистическое, мистическое и скептическое. Рационалисты полагают, что человеческий разум способен решать
мировоззренческие проблемы. Саму философию
они трактуют именно как рациональное мировоззрение в систематической форме. Это
течение представляли многие выдающиеся философы прошлого: в древности – Демокрит,
Аристотель и др., в Новое время – Т. Гоббс и французские материалисты
XVIII в. (П. Гольбах и др.), в XIX в. – немецкие мыслители Г. Гегель,
К. Маркс и др.
Мистики (от
греч. mystikos – таинственный)
считают, что мы можем знать решение мировоззренческих проблем, но достигаем этого
не посредством самого человеческого разума, а на основе божественного
откровения или сверхъестественной интуиции. С этой точки зрения, философия является
и должна быть служанкой религии. На такой позиции стояли, напр., Бернар
Клервоский в XII в., Майстер Экхарт в XIII–XIV вв., русские философы XIX–XX вв. В.С. Соловьёв, Н.А. Бердяев,
многие другие мыслители. Этому течению способствует господство в обществе
религиозного мировоззрения; но порой и религиозные философы существенно
«помогали» развитию рациональных начал обобщающего мышления. Примером тут может
быть Фома Аквинский (XIII в.)
Наконец, скептики (от греч. skeptikos – рассматривающий, исследующий) полагают, что
мировоззренческие проблемы вообще неразрешимы, либо бессмысленны и являются, якобы,
ложными, псевдонаучными проблемами. В древности эту позицию представляла собственно
школа скептиков (Пиррон и др.), а в последние столетия – напр., И. Кант,
затем позитивисты и неопозитивисты (О. Конт, Л. Витгенштейн и др.), а также
представители т. н. аналитической философии (Л. Коэн, С. Крипке и др.)
С их точки зрения, реальные задачи философии сводятся к
методологическому обслуживанию частных наук. А в быту и в общественной жизни сами скептики обычно придерживаются
религиозного мировоззрения, хотя в сфере частных наук подчеркивают свою
приверженность рассудку.
В завершение параграфа отметим, что слова
рационализм, мистика, скептицизм имеют
и другие значения, в основном – родственные рассмотренным.
2.2. ТРИ
ФИЛОСОФСКИХ ЛИНИИ
И ОСНОВНОЙ ВОПРОС ФИЛОСОФИИ
Основным
вопросом всякого мировоззрения
является, очевидно, вопрос об отношении человека и остального мира. Ведь только
мы, люди (шире говоря – разумные существа), обладаем каким-то мировоззрением. В
этом факте сошлись и наш субъективный интерес к себе, и объективное отличие
человека от всех других явлений в окружающем нас мире. Данный вопрос признают
основным все три типа мировоззрения – мифологическое, религиозное и
рациональное. Но мифология вообще не аналитична, в религии отличие человека от
остального мира меркнет перед различием между миром и богом. А на базе
рационального мировоззрения, в решении этого вопроса выделяются три линии.
Первая
линия – т.н. натурфилософия, от лат. natura
–
природа. Ее представители считают, что человек, несмотря на его своеобразие, подчиняется
тем же общим законам, как другие части природы. Сама философия является, с этой
точки зрения, просто обобщающей наукой о природе, - особым разделом
естествознания. Вторая линия – т.н. гуманитарная
философия. Она, наоборот, не признаёт единых законов для природы с ее «железной
необходимостью» и для духа с его свободной волей. Философия предстает здесь как
обобщающая гуманитарная наука. Касаться законов природы она может, лишь поскольку
человек проявляет себя во взаимодействии с природой.
Третья
линия – линия целостного мировоззрения.
Она стремится найти единые законы для человека и природы, не жертвуя принципиальной
особенностью человека. В поиске таких законов и состоит для нее основная задача
философии. Заметим, что это задача нетривиальная. Само понятие «закон» обычно определяется
как общая существенная связь явлений; значит, у существенно различающихся
областей должны быть, как правило, разные
законы. Но все же философия обнаруживает такие нетривиальные всеобщие законы.
Забегая вперёд, поясним, что это законы диалектики, т. е. всеобщие законы
развития и связи (см. п. 3.3).
Для
представителей этой третьей линии, философия – не естественная или
гуманитарная, а универсально обобщающая
наука. Сама она в наибольшей степени выражает обобщающий дух философии, и не
случайно представлена крупнейшими философскими именами. В древности это напр.
Демокрит, Платон, Аристотель и Эпикур, в Средние века – Эриугена, Ансельм
Кентерберийский, Петр Абеляр, Альберт Великий и Фома Аквинский, в Новое время –
все основные представители Английского материализма XVII в. и Французского материализма XVIII в (Т. Гоббс, Д. Локк, К. Гельвеций,
П. Гольбах и др.); а также Р. Декарт, Б. Спиноза, Г. Лейбниц;
позднее – классики немецкой философии И. Кант, Ф. Шеллинг и Г. Гегель,
основоположники марксизма – К. Маркс и Ф. Энгельс, многие другие философы.
Три
названных линии различаются и в трактовке понятия
мировоззрения. С позиций натурфилософии, мировоззрение можно определить как
совокупность взглядов на мир в целом, не выделяя из него человека. С точки
зрения гуманитарной философии, мировоззрение есть совокупность взглядов
(только) на мир человека, где царствуют свободная воля и духовные ценности. А
для «целостной» линии мировоззрение есть совокупность
взглядов на мир в целом и на место в нем человека. Заметим: человек
выделяется здесь, лишь поскольку он противостоит остальной части реального мира
как единственное известное разумное существо. Если будут открыты другие
разумные существа, слово «человек» придется заменить на какое-то другое понятие.
Две
первые линии либо заведомо подчиняют разум природе, либо заведомо отрывают его
от природы, так что вопрос об отношении духа и природы для них фактически
предрешен. Зато для линии целостного мировоззрения эта проблема выступает на
первый план, превращаясь в т. н. основной
вопрос философии (сокращенно ОВФ). В классической формулировке
Ф. Энгельса (1881)[1], это вопрос об отношении мышления к бытию, духа к природе, сознания к
материи.
Поясним,
что материя тут понимается как возможность бытия без мысли, сознание – как
возможность мышления, природа и дух – как реализации этих возможностей. А слово «бытие» выступает в этой формулировке уже не как
признак существования, а как обозначение всей совокупности реальных процессов и
явлений, т. е. как сущее
(универсум). Такое бытие непременно содержит стихийные моменты, противоположные
мышлению.
Критики
отмечают, что большинство мыслителей прошлого не выделяли ОВФ как существенный
для себя вопрос, и не стремились сознательно его решать. Но, во-первых, этот
вопрос актуален, как мы показали выше, не для всех, а лишь для передовых форм
мировоззрения: целостного и рационального. Во-вторых, общие вопросы всякой
науки не предпосылаются ее развитию, а осознаются по мере ее созревания. Например,
одним из основных вопросов современной физики является вопрос об отношении
вещества и поля; но само понятие физического поля появилось только во 2-й
половине XIX в.
Тем
не менее, история философии показывает, что фактически ОВФ определял борьбу
философских учений еще в древности, даже будучи далек от ясного осознания. А
его предварительные формулировки встречаются уже в индийских упанишадах, в
сочинениях Платона (диалог «Тимей») и Тита Лукреция Кара. В Новое время они появляются
в трудах Ж.О. де Ламетри, Дж. Беркли, Г. Гегеля,
Л. Фейербаха. Ф. Энгельсу оставалось только подвести итог этого
развития.
Другие
известные трактовки центральных вопросов философии зачастую выступают как
частные формулировки ОВФ. Сократ полагал главным для философа вопрос о правилах
жизни, Ф. Бэкон – вопрос о могуществе человека по отношению к природе.
А. Камю считал, что это вопрос о самоубийстве или о том, стоит ли жизнь
труда быть прожитой (по существу, старый гамлетовский вопрос «Быть или не
быть?»). Нетрудно видеть, что все перечисленные проблемы коренятся в отношениях
духа и природы. В частности, нередко человек страдает именно потому, что он,
как существо духовное, стремится преобразовывать мир, и тем самым приходит в
столкновение с инерцией стихийного бытия.
Иногда
Энгельсу противопоставляют И. Канта. В
Вместе
с тем, значение ОВФ ограничено рамками одной, мировоззренческой функции философии,
очень важной, но не единственной. Сами решения ОВФ зависят от решений проблемы
абсолюта, выражающей методологическую функцию философии. К тому же,
методологическую проблематику признают философы всех направлений, в т. ч.
и «скептики», вообще отрицающие мировоззренческую проблематику. Если отойти от
принятой терминологии, можно сказать, что у философии два основных вопроса,
соответственно двум ее основным функциям: проблема абсолюта и ОВФ. Один из
недостатков марксизма состоит именно в попытке придать ОВФ значение
единственного общего вопроса философии.
Формулируя
ОВФ, Ф. Энгельс сразу выделил в нем две стороны, т. е. два более
конкретных вопроса. Первая сторона ОВФ – это вопрос о сущности мира, или о том, что генетически первично:
мышление или (стихийное) бытие, дух или природа, сознание или материя? Данную сторону
ОВФ называют также онтологической, от
греч. ontos – бытие. Первичность или
вторичность понимаются здесь именно и только в генетическом смысле, т. е.
– что из чего порождается. Этим понятиям нельзя придавать значения «лучше –
хуже», «выше – ниже» и т. д. Даже значение «раньше – позже» может
оказаться неверным: если мир вечен, то и природа, и дух в нем были всегда. Но, скажем, отцы и дети в
человеческом мире тоже были всегда; тем не менее, отцы генетически первичны, а
дети генетически вторичны.
Вторая сторона ОВФ – вопрос о познаваемости мира, т. е. –
познаваем ли мир человеческим
сознанием? Этот вопрос именуется также гносеологической
стороной ОВФ, от греч. gnosis –
знание. Иногда его называют вопросом о тождестве (нашего) мышления и бытия: если
мир познаваем – такое тождество хотя бы отчасти есть, если не познаваем –
такого тождества нет (аналогично,
вопрос о первичности-вторичности можно назвать «вопросом о различии мышления и
бытия»).
По
решению этих двух сторон ОВФ различаются мировоззренческие направления в философии. Если проблема абсолюта и ее решения составляют
фундамент философского здания, то решения ОВФ образуют как бы его каркас. О них
и пойдет речь далее.
2.3. МИРОВОЗЗРЕНЧЕСКИЕ НАПРАВЛЕНИЯ В ФИЛОСОФИИ
По
решению первой, онтологической стороны ОВФ выделяют два главных философских направления:
материализм и идеализм. Материалисты (от лат. materia –
вещество) полагают, что природа, материя, бытие генетически первичны, а дух,
сознание, мышление – вторичны, производны от материальной природы. Идеалисты (от греч. idea – мысль)
утверждают, наоборот, что дух и т. д. первичны, а природа вторична,
производна от духа. Такие названия дал этим направлениям Г. Лейбниц в
начале XVIII в.; но порой материализм называют также натурализмом, а идеализм –
спиритуализмом, от лат. natura –
природа и spiritus – дух. Материализм
и идеализм называют монистическими
учениями (от греч. monos – один),
т. к. каждое из них принимает за основу мироздания одну какую-то сущность:
либо дух, либо материю.
Существуют
также немонистические решения первой
стороны ОВФ. Это, прежде всего, философский дуализм,
от лат. dua – два. Он полагает, что
дух и природа генетически независимы друг от друга: ни одно из этих начал не
порождается другим. Есть также плюралисты (от лат. pluralis – множественный), которые признают множество первых начал,
иногда даже бесконечное. Есть также представители эклектицизма (от греч. eklektikós
– выбирающий), которые не придерживаются
принципов, а выбирают из разных философских учений то, что представляется им
наиболее ценным. Плюрализм и эклектицизм фактически выходят за пределы ОВФ, но
по традиции рассматриваются вместе с его решениями.
Материализм
тесно связан с наукой, идеализм стоит ближе к религии. Тем не менее,
философский материализм часто выдвигает положения, которые конкретные науки не
могут обосновать, а философский идеализм ставит вопросы о природе духовных
начал и другие проблемы, запретные для религии. Поэтому философы-идеалисты, несмотря
на близость к религии, нередко объявлялись еретиками. Все немонистические
решения внутренне шаткие и непоследовательные. Их представители часто сбиваются
на позиции идеализма или (реже) материализма.
Сами
монистические направления тоже внутренне неоднородны. Материализм делится на два вида: метафизический и диалектический.
В советских учебниках их различали только по применению соответствующих методов
познания (см. предыдущую главу). Но это поверхностное различие; в
действительности они различаются и пониманием структуры бытия. Метафизика, как
известно, абсолютизирует какую-либо сущность. Соответственно, метафизический
материализм абсолютизирует материю, т. е. считает, что в мире нет ничего кроме
материи и ее движения. А диалектика не признаёт абсолюта. Соответственно, диалектический материализм полагает, что в мире есть также нечто
идеальное, вторичное по отношению к материи, но не сводимое ни к каким формам
ее бытия и движения.
Для
обыденного сознания это может показаться парадоксом. Мы знаем, что мышка
рождается от мышки, а кошка рождается от кошки; каким же образом от
материального могло бы родиться нечто идеальное?.. Но люди с научной
подготовкой в биологии знают, что виды животных могут как изменяться до
неузнаваемости, так и превращаться в другие виды. А диалектика объясняет такие
«парадоксы» общими законами развития, по которым свойства предметов могут скачкообразно
превращаться в противоположные – в «своё другое» и в «иное» (подробнее см. п.
5.1).
Идеализм
нельзя разделить аналогично видам материализма, на так же метафизический и
диалектический. Стремясь представить сознание как абсолют, он всегда тяготеет к
метафизике. Именно родоначальник метафизики Парменид заложил основы идеализма,
исходя из своего основного тезиса «Бытие есть, а небытия нет». Чего нет, рассуждал
он, того нельзя и помыслить; следовательно, бытие (якобы) совпадает с
мышлением. Поэтому формы идеализма различают по другому признаку: какой вид сознания считается первичным (а заодно и абсолютным).
Объективные идеалисты полагают, что мир создан т. н. объективным
духом, т. е. таким сознанием, которое существовало до и независимо от
людей. Это может быть личностный бог, напр. Аллах, или безличное духовное
первоначало сущего, как напр. Брахма в индийской религии ведантизма. Субъективные идеалисты считают, наоборот,
что мир есть продукт нашего, человеческого
сознания. При последовательном развитии, идеализм данного типа приводит к
т. н. солипсизму (от лат. solus – единственный, Ipse – я сам). Согласно этому учению,
реально существует только мое сознание, а все остальное, в т. ч. мое тело,
все другие люди и вещи, есть только плод моего воображения.
Но солипсизм
радикально расходится с опытом человека и общества; поэтому субъективный
идеализм редко проводится последовательно. Чтобы избежать конфликта со здравым
смыслом, представители субъективного идеализма прибегают к его коллективистской форме. То есть, трактуют
мир как продукт не чьего-то личного, а группового или общечеловеческого сознания.
Но это сознание не моё, не ваше и не конкретных третьих лиц; значит, оно не
наше собственное, а его носитель должен подниматься над всеми индивидами. В результате,
субъективный идеализм смешивается с объективным идеализмом и с религией. А
поскольку тут логика уже разрушена, то он нередко смыкается и с мифотворчеством.
Объективный
идеализм внешне выглядит как более здравомыслящее учение, однако в нем скрыто
логическое противоречие. Дух не может творить все материальные вещи (включая
самые низменные) из самого себя; поэтому приходится признать, что материя в ее
изначальном виде существует независимо от духа. К этому пришли уже
родоначальники европейского идеализма – Платон и Аристотель. Но в сущности это
уже дуализм; здесь обнаруживается, что
высший дух –не абсолют, хотя должен быть таковым по определению. Причем, он не
только допускает бытие иной сущности (материи), но и не может эффективно преодолевать
ее сопротивление. Ведь именно «косностью материи» идеалисты объясняют
несовершенство вещей сравнительно с их «божественными» образцами-идеалами.
Однако и
субъективным идеалистам приходится допускать в началах бытия не только мыслящее
и контролирующее себя сознание, но также – нечто бессознательное. Иначе как они
могли бы оправдать объективный порядок вещей, и тот факт, что многое в нашей
жизни происходит помимо нашего стремления и контроля? Можно только
предположить, что это определяется процессами, которые нами не сознаются. Таким
образом, любая форма идеализма приходит к противоречию, что подталкивает
честного мыслителя к материализму. Фактически идеализм держится за счет недоразвитости
обобщающего мышления у большинства современных людей и, конечно, за счет религиозной
политической идеологии.
Свои проблемы
есть и у материалистических направлений. Метафизический материализм внутренне
логичен, но не может объяснить специфические явления микро- и мегамира, скачкообразные
процессы в природе и обществе, законы человеческого бытия; в общем – все те
сферы, где мы сталкиваемся со становлением, с бурным развитием или активным
преобразованием мира. И особенно – с деятельностью одухотворенных существ.
Диалектический
материализм логичен и способен решать любые философские задачи; но он испытывает
затруднения в общественном признании. Диалектический стиль мышления сложен для неспециалиста
(хотя многие теории специальных областей сложнее диалектики). К тому же,
диалектика в ее теоретической форме исторически еще молода: ее распространение
можно отсчитывать только с начала XIX века. Еще моложе объединение
диалектики с материализмом, которое началось только в философии марксизма, т.е.
– со второй половины XIX века. Для философской теории это едва ли не детский
возраст.
И почти до
конца XX в. нелинейный, диалектический стиль мышления был представлен только в
философских учениях. Лишь с 70-х гг. прошлого столетия он начал активно
распространяться в науке, благодаря синергетике И. Пригожина – Г. Хакена. Это
современная общая теория спонтанной самоорганизации на всех уровнях бытия
материи. Она является признанным лидером современного постнеклассического этапа
в развитии науки. Тем не менее, нельзя сказать, что такие идеи уже прочно вошли
в общественное или хотя бы в научное сознание. Их проникновению и утверждению
мешают как ограниченная политическая идеология, так и бюрократический формализм
общественной жизни, присущий индустриальному социуму.
По
решению второй, гносеологической
стороны ОВФ, выделяют также два основных направления. Первое из них не имеет
общепринятого названия. Порой его именуют «когнитивизм» (от лат. cognitio – познание), а мы в рамках
нашего курса обозначаем его как философский
гностицизм, от греч. gnosis –
знание [2]. Оно охватывает всех философов,
признающих принципиально не ограниченную познаваемость мира человеком. Тут
имеется в виду не возможность знать все обо всем, заведомо нереальная, а только
отсутствие неодолимых границ в развитии знания.
Противоположное
направление в древности называлось скептицизм,
а со 2-й половины XIX в. оно именуется агностицизм
(тот же греч. корень gnosis, с
отрицательной приставкой a-). Слово
«скептицизм» изменило свое значение благодаря Р. Декарту, который обозначил
им сомнение в недостаточно проверенных утверждениях, и теперь неудобно
употреблять его в прежнем смысле. Агностицизм отрицает или существенно
ограничивает познаваемость мира человеком. При этом полное отрицание
встречается редко. Как правило, отрицается наша способность познать сущность явлений, «глубину» вещей, хотя
признаётся познаваемость самих чувственных явлений и «поверхности»
вещественного мира.
Иногда
по решению той же проблемы философов делят на 1) когнитивистов, они же гносеологические
оптимисты, 2) гносеологических пессимистов (агностиков) и 3) скептиков.
Последние стоят, якобы, в промежуточной позиции, т. к. заново исследуют каждый
случай на его познаваемость. Но мы, как и большинство специалистов, считаем
такое деление неудачным. Нельзя ведь отчасти
признавать и отчасти не признавать
неограниченную познаваемость мира человеком: сомнение в ней есть уже признание
ее ограниченности, т. е. – агностицизм.
В
идейно-социальном плане агностицизм связан с отказом от существенного целенаправленного
преобразования мира. Аргументируется этот отказ именно тем, что сущность вещей,
якобы, непостижима. Вообще говоря, агностиками могут быть представители разных
мировоззренческих направлений. Но наиболее характерен агностицизм для
субъективного идеализма, а всегда признают познаваемость мира человеком только последовательные диалектические
материалисты.
В быту материализм толкуется порой в смысле низменных, а идеализм – в смысле возвышенных жизненных устремлений. Но это лишь другие значения тех же слов, не связанные с их ролью в философии. Философский материалист может быть «идеалистом» в жизни и наоборот. Слова «дуализм» и «плюрализм» употребляются многозначно; напр., часто говорят, о партийном дуализме в политике или об идейном плюрализме в обществе. Агностицизм порой трактуют как неверие в официально установленные догматы религии, а иногда и как синоним атеизма (отрицания религии); но мы будем использовать только установленные выше значения этих терминов. Так они представлены и на схеме ОВФ и его решений (пис. 1).
Объективный идеализм и метафизический материализм сложились уже в древности, субъективный идеализм систематически оформился только в XVIII в., а диалектический материализм – только во второй половине XIX века. Но влияние сравнительно новых философских доктрин в современном мире несравненно выше, чем старых. Субъективный идеализм лежит в основе господствующей ныне западной идеологии. Диалектический материализм, хотя в еще незрелом виде, был основой идеологии в большинстве стран социалистического лагеря. Крах этого лагеря привел к временному упадку данного направления. Но оно сохраняет мощный научный и, на наш взгляд, также политический потенциал. По всей вероятности, он реализуется в будущем.
МИРОВОЗЗРЕНЧЕСКИХ НАПРАВЛЕНИЙ
Основателем объективного идеализма в Европе считается древнегреческий афинский философ
Платон, Он полагал, что мир является
порождением даже не чистых идей (мыслей), а т. н. эйдосов, которые, по
существу, являются видовыми понятиями (типа «стул», «кошка» и т. п.) К
тому же направлению принадлежал ученик Платона Аристотель; но он считал, что мир порождается из материи неким
Перводвигателем, который есть, якобы, чистая форма и чистый Ум. В индийской
философии объективный идеализм наиболее ярко представлен учением
адвайта-веданты (Бадараяна, Шанкара и др.) Оно видит исток мироздания
в деятельности безличного духовного начала – Брахмы.
Объективными идеалистами были все
европейские религиозные мыслители Средних веков. Для них высший дух выступал в
виде христианского, иудейского или мусульманского бога, просто единого и
единственного, или (в христианстве) единосущного в трех лицах. Здесь особенно
выделялся Фома Аквинский (XIII в.),
основатель официальной философии католицизма. Но вершиной объективного идеализма
считаются учения двух представителей немецкой классической философии конца
XVIII и начала XIX веков. Первый из них, Ф. Шеллинг, полагал, что мир создан и управляется Мировым Разумом.
Его друг и преемник, но позднее и критик, Г. Гегель,
создал учение о творении мира «абсолютной идеей», которая сначала логически
развивается в себе, а затем создает природу, человека и общество.
Элементы субъективного идеализма есть уже в древнеиндийской философии
буддизма. Это, в частности, его учение о мире как майе – внушенной нам высшими силами иллюзии предметном реальности. Будда
считал, что единственным настоящим содержанием мира является страдание, именно как
наше негативное переживание. Есть подобные элементы также в учениях
древнегреческих софистов (Протагор, Горгий и др.) и древнегреческих скептиков
(Пиррон и др.) Протагор говорил,
что человек есть мера всех вещей, «существующих – что они существуют, и
несуществующих – что они не существуют»; т. е., объявлял наше мнение
критерием существования или несуществования вещи. По учению Горгия, в мире
фактически ничего нет, а если что-то есть – его нельзя познать, а познанное тобой
невозможно сообщить другим людям.
Но как теоретическая система,
субъективный идеализм оформился только в начале XVIII столетия, в работах ирландского
священника Дж. Беркли. Ему принадлежит и центральная формула этого учения:
«Существовать – значит быть воспринимаемым» (лат. Esse est percipi). Другие виднейшие представители
данного направления: И.Г. Фихте,
субъективный идеалист коллективистского толка (конец XVIII и начало XIX вв.), волюнтарист А. Шопенгауэр, автор книги
«Мир как воля и представление» (первая половина и середина XIX в.) В
XX столетии видными носителями подобных воззрений были Э. Мах, Р. Авенариус, М. Хайдеггер,
Ж.-П. Сартр и ряд других мыслителей.
Откровенный
солипсизм представлен в науке малоизвестными именами, напр. К. Брюне (XVII в.) Однако в быту и
в художественной культуре солипсистские рассуждения встречаются нередко. По
словам М. Горького, русские интеллигенты
начала XX в. (т. е. в эпоху социального кризиса в России) «углублялись
в длительнейшие разговоры… существует ли вселенная реально или нам только
кажется, что она существует… И едим ли мы действительно существующие или
воображаемые огурцы?» и т. д. Живший в ту же эпоху русский поэт Игорь
Северянин выразил такое воззрение примечательным двустишием:
В этом мире
только я – иного нет,
Излучаю сквозь
себя огни планет.
Ввиду затруднений
классических форм идеализма, в последние десятилетия XX в. И в первые десятилетия XXI в. приобрела популярность его
смешанная (эклектическая) форма. Она полагает мир творением духовного Абсолюта,
но при этом допускает возможность изменения действительности (трактуемой как
внушенная нам Абсолютом иллюзия) по мысли отдельного человека. Именно по мысли,
а не по действию, – чем это учение отличается, напр., от т. н.
персонализма Ш. Ренувье, Н.А. Бердяева и др. Логически такая доктрина
заведомо противоречива.
Поэтому она
представлена в основном не учеными, а деятелями художественной культуры:
художественное, чувственно-образное мышление менее чувствительно к логическому
противоречию. Таковы напр. писатели Карлос Кастанеда («Империя дон Хуана» и
др.), Ричард Бах (особенно в книге «Иллюзии, или приключения Мессии…»), русский
писатель Виктор Пелевин (особенно его «Священная книга оборотня», 2004), братья
Вачовски (позднее ставшие сестрами Вачовски) – авторы нашумевшего в 90-е гг.
кинофильма «Матрица», где в роли Абсолюта выступает некий суперкомпьютер, задающий
иллюзии нашему сознанию, и др.
Метафизический материализм в древности представляли, напр., индийская локаята и ее создатель Брихаспати, в Греции – учения Демокрита и Эпикура о построении мира и души из атомов. В Средние века
материализм подавлен господством религии, а в Новое время он был тесно связан с
развитием естествознания. Причем вплоть до XX в. потребности естествознания
обеспечивал в основном метафизический материализм. Это школы Английского
материализма XVII в. – Ф. Бэкон, Т. Гоббс, Д. Локк и др.; Французского материализма XVIII в. – Ж.О. де Ламетри, К. Гельвеций, П. Гольбах и др.
В XIX в. появился т.н. антропологический
материализм, трактовавший человека как универсальное чувственное существо: Л. Фейербах и Н.Г. Чернышевский. А параллельно с ним – немецкий вульгарный материализм,
сводивший сознание к физиологическим процессам – Л. Бюхнер, К. Фогт,
Я. Молешотт. В 50-е гг. XX в. на
Западе возник т. н. научный, он же –
редуктивный или элиминитивный материализм: Г. Фейгл, Дж. Смарт, Д. Армстронг, П. Фейерабенд
и др. Но материализм этих мыслителей непоследователен и во многом
сомнителен.
Есть в современном западном
материализме и такие течения, которые используют элементы диалектики, не
признавая или не осваивая ее в целом. Это т. н. функциональный материализм
– X. Патнэм и др., и
эмерджентный (нередуктивный) материализм – М.
Бунге, Дж. Марголис, Д. Сёрл и
др. Но никто из названных авторов не развивал собственно диалектический
материализм, что было бы несовместимо с условиями их жизни в буржуазном
обществе.
Провозвестником диалектического материализма считается Гераклит Эфесский, живший
в VI–V вв. до н.э.. Некоторые признаки
данной концепции есть в философии Эпикура
(III–IV вв. до н. э.) и в учении Дж. Бруно
(XVI век). Но теоретически она впервые оформилась во второй половине XIX века,
в философии марксизма: К. Маркс,
Ф. Энгельс и их последователи.
Эта первая сознательная форма диалектического материализма, и она еще в
значительной степени несовершенна, как тот первый блин, который обычно бывает
комом. А в официальной советской философии, выступавшей под флагом диалектического
материализма, она дополнительно подверглась существенным извращениям.
Дуализм
«просвечивает» во многих ранних философских учениях, не совсем отделившихся от
религии, особенно – в индийских: санкхья
и йога, двайта-веданта и др.
Среди крупных мыслителей Нового времени известен только один принципиальный
дуалист – Рене Декарт
(XVII век). Он считал, что две самобытные субстанции, протяженная и
мыслящая, развиваются независимо друг и друга и соединяются в мозгу человека
посредством шишковидной железы. Однако дуализм, как мы уже отмечали,
непоследователен по своей логической природе. Тот же Декарт признавал творца
вселенной, а это уже идеализм.
Плюрализм
представлен в древности, напр., учениями Эмпедокла
и Анаксагора о множестве первоначал,
а в Новое время – теорией Г. Лейбница
(XVII в.) о мире как совокупности огромного числа физически обособленных, но
одушевленных монад. Но и Лейбниц пришел к религиозно окрашенному идеализму:
согласие в мире у него устанавливает некая монада монад, она же бог. В
XX в. плюралистические черты обнаруживаются в персоналистских доктринах (Н.А. Бердяев, Дж. Ройс и др.), в прагматизме (У. Джеймс и др.) и в неотомизме, –
всегда в тесной связи с религией.
Современной
разновидностью плюрализма является полионтизм,
обусловленый релятивистской трактовкой феномена виртуальной реальности.
Согласно этому учению, существует много самостоятельных реальностей, причем
производные, не константные формы бытия (напр. компьютерные симуляции) якобы
онтологически равноценны с его изначальными, субстанциальными формами (Н.А.
Носов, 2001, и др.) Предпосылкой таких суждений стало ускоренное развитие информационной
техники в последние десятилетия XX в., на фоне кризисных социальных явлений, всегда
порождающих релятивистские извращения мысли.
Доказано,
что ни одна теория не может охватить все богатство явлений; поэтому на практике
порой полезно использовать разные теории. В этом состоит частичная
оправданность эклектицизма. Однако в
научном плане эклектика неплодотворна, и среди ее представителей нет крупных
творцов философской науки. Во II в. Потамон
Александрийский пытался создать школу эклектиков, и сравнивал себя с
пчелой, собирающей пыльцу на разных цветках; но его «школа» умерла вместе с самим
ее основателем. В XIX в. эклектиком по убеждению был видный французский общественный
деятель и философ Виктор Кузен.
Он утверждал, что все философские истины уже высказаны, поэтому задача философа
сводится к отбору из этих истин согласно здравому смыслу и меняющимся обстоятельствам.
Но по конкретным философским вопросам Кузен выступал по большей части с позиций
идеализма. Некоторые философы фактически оказываются эклектиками из-за
неспособности последовательно проводить определенную точку зрения. Это особенно
характерно для субъективных идеалистов, при попытках избежать солипсизма.
Агностицизм
наиболее выразительно представлен античным скептицизмом (Пиррон и др.) и учениями агностиков Нового времени – Д. Юма и И. Канта (XVIII век). Юм считал, что нельзя доказать соответствие
наших знаний самим вещам, т. к. мы познаём (якобы) только ощущениями, и
проверяем наше знание тоже ощущениями, которые нам далее уже нечем проверить. Развивая
это воззрение, И. Кант разделил все вещи на два уровня: «вещи-для-нас» или
феномены, которые познаваемы
чувствами, и «вещи-в-себе» или ноумены,
которые у него не познаются ни чувствами, ни разумом. В дальнейшем список
агностиков в основном совпадает со списком видных субъективных идеалистов: Э. Мах, Р. Авенариус, Ж.-П. Сартр
и т. д. И в завершение отметим, что релятивисты
всегда являются агностиками, в силу своей основной методологической установки.
Комментариев нет:
Отправить комментарий