20.1. СТАНОВЛЕНИЕ АНТИЧНОЙ ФИЛОСОФИИ.
ИОНИЙСКАЯ
ШКОЛА
Слово
«античный» (лат. antiquus) означает
просто древний; но в науке под античностью понимается средиземноморская,
греко-римская древность в период с VIII в. до н. э. по V в.
н. э. В III–II тыс. до н. э. в данной области существовала
высокоразвитая цивилизация азиатского типа – т. н. Эгейская или
Крито-Микенская культура. В XI в. до н. э. она погибла, видимо – в
результате сочетания внутреннего кризиса с крупной природной катастрофой (взрыв
вулкана Санторин), и с нашествием варваров. Последующие три столетия в этом регионе
известны как «темные века»: исчезла даже письменность, в силу чего об этом времени
имеется мало сведений. Зато в осевую эпоху на этой расчищенной от азиатских
традиций почве утвердилась новая, античная
форма собственности.
Выше
мы характеризовали такую форму как синтетическую,
поскольку она сочетает индивидуальное, общественное и частнопредпринимательское
владение средствами производства. Соответствующая ей, в ту пору, форма
государственного устройства – т. н. полисы: города-государства с
прилегающей земледельческой областью. Свобода индивидов и относительная общественная
гармония в полисе обеспечили новое и более мощное развитие культуры. В том
числе, быстро развивалось рациональное мышление: ведь оно полезно самостоятельному
собственнику – свободному человеку, хозяину своей судьбы.
Способствовали
такому развитию и особенности менталитета и истории эллинов (древних греков):
многосторонняя талантливость, в сочетании со здравым смыслом и с чувством меры.
При этом у эллинов никогда не было властного жречества и постоянной бюрократии
– тех классов, которые заинтересованы в консервации социальных структур и в мистификации
общественного сознания. В литературе эллинского канона преобладали светские
проблемы: анализ человеческой судьбы, общественной жизни и природы вещей. Это
знаменитые поэмы Гомера (IX–VIII вв. до н. э.) и Гесиода (VIII–VII вв. до н.
э.), позднее – «философские» драмы Эсхила и Софокла (VI–V вв. до н. э.)
Эллинская
мировоззренческая мысль закономерно начала свое развитие с тех же форм, что и
мысль восточная. В VII–VI вв. до н. э. в Древней Греции жили знаменитые
семь мудрецов (sofoi; источники включают в эту «семерку» до четырнадцати разных имен).
То были мыслители, прославленные своей житейской проницательностью,
практическим и политическим умом, чем напоминают типичных китайских философов.
Мудрецам приписывают краткие глубокомысленные изречения – т. н. гномы.
Клеобул сказал, якобы, «Лучшее – мера», Питтак – «Всему знай пору», Биант –
«Большинство – зло», и т. д.
В
те же века в Древней Греции распространилось религиозно-философское учение орфиков. Оно названо по имени
легендарного поэта Орфея, но его реальным основателем был, видимо, поэт Ономакрит.
Подобно индийским учениям о сансаре, орфики признавали переселение душ (греч. метемпсихоз, лат. реинкарнация), и стремились к окончательному освобождению души
от тела. Но античная мысль, в отличие от восточной, вскоре миновала период
мистической и социально-утилитарной ориентации, и обратилась к вопросу, который
стал для нее центральным.
Центральным для
эллинской философии был вопрос об
устройстве мироздания и о природе вещей. В данной связи говорят, что древнегреческая
философия имеет космоцентрическую
окраску (космосом, в отличие от хаоса, эллины называли упорядоченную природу). Повышенный интерес к природе обусловлен
самóй античной формой собственности на средства хозяйства. Ведь типичный эллин
являлся собственником земли и орудий ее обработки; таким образом, он находился
в непосредственном контакте с природой, и поэтому был кровно заинтересован в ее
познании. Не случайно, поэтому, первые школы греческой философии были натурфилософскими. Их представителей
часто называют фисиологами, а иногда и прямо физиками, от греч. physis – природа.
Раньше
других возникла ионийская школа (в Ионии, т. е. на малоазийском
побережье тогдашней Великой Греции, включавшей многочисленные колонии). Она
основана Фалесом, одним из «семи мудрецов»,
в начале VI в. до н. э. в г. Милете. Как мудрецу, Фалесу приписывают
ряд житейских афоризмов. В частности, спрошенный, что лучше – жить или умереть,
Фалес ответил «все равно», а на вопрос, почему тогда он не умрет, сказал:
«именно поэтому». Ему же приписывают знаменитое изречение «Познай самого себя».
Но Фалес также исследовал природные явления, занимался математикой, знал уже
причину затмений и умел их предсказывать, прославился как гидротехник.
С
именем Фалеса связана поучительная история. Однажды, наблюдая за небом, он
оступился и упал в яму. Над ним стали смеяться и попрекать непрактичностью.
Тогда Фалес решил доказать, что ученые могут преуспевать в частных делах, если
захотят тратить на них силы и время. Предвидя, на основе своих астрономических наблюдений,
большой урожай оливок, он занял деньги и загодя арендовал все маслодавильни в
округе. Осенью Фалес получил большую прибыль, разорил своих обидчиков, и больше
не занимался «бизнесом».
Ионийцы
сосредоточились на поиске вещественной
первоосновы сущего (иногда ее называют архэ). Сам
Фалес считал такой первоосновой воду, точнее – влагу. Это правильней понимать не буквально, а как метафору,
которая указывает на универсальные свойства первоосновы: ее широкую
распространенность, бескачественность (отсутствие у воды вкуса, цвета и
запаха), способность принимать разные состояния – твердое тело, жидкость, газ,
а также – растворять многие соединения и питать живые существа.
По
мнению Фалеса, боги тоже зародились из воды. Он считал также, что весь мир одушевлен
и «душа размешана во всей вселенной». Даже неживые тела, якобы, обнаруживают
душу, напр., магнит притягивает железо. Из-за этого воззрения Фалеса могут показаться
дуалистическими. Но «душу» здесь тоже не следует понимать буквально: скорее это
слово заменяет понятие законов, связующих явления. Такой иносказательный стиль
выражения – свидетельство еще неполной обособленности философии от мифологии, с
ее чувственно-образным мышлением.
Ученик
или младший друг Фалеса Анаксимандр жил также поначалу в Милете. По его
учению, первоосновой сущего является апéйрон,
буквально – беспредельное. Сам Анаксимандр характеризовал его как «бесконечное
объемлющее». Из апейрона выделяются противоположности: холодное и теплое,
влажное и сухое. Взаимодействие между этими элементами образует вещи и миры. В
центр мироздания Анаксимандр ставил неподвижную Землю, имеющую, якобы,
цилиндрическую форму. Земля, по Анаксимандру, свободно парит в воздухе, на
равном расстоянии от нее располагаются другие небесные тела. Многие мыслители,
от древности до наших дней, обыгрывали непрозрачную, но глубокомысленную фразу
Анаксимандра: «Вещи уничтожаются в те же элементы, из которых возникли, платя
друг другу воздаяние за ущерб и несправедливость».
Анаксимен,
ученик и преемник Анаксимандра, учил, что мир пронизан живым дыханием – пневмой (буквально переводится «воздух»).
Эта пневма однородна, недоступна чувствам и беспредельна, чем напоминает
апейрон. Она, якобы, удерживает мир от распада, подобно тому, как наша душа
удерживает тело от гниения. Можно сказать, что Анаксимен соединил теорию апейрона
по Анаксимандру с учением Фалеса об одушевленности мироздания. Но он, видимо,
считал также, что воздух – это первоматерия, при разрежении которой возникает
огонь, а при сгущении – вода и камни.
К
ионийской школе причисляют и отца диалектики Гераклита Эфесского (из
г. Эфеса в Малой Азии; ок. 550–480). Мироздание, на всех уровнях,
предстает у него как единство и борьба противоположностей. «Следует знать, – писал
Гераклит, – что война всеобща и что правда – борьба, и все происходит через
борьбу и по необходимости». «Скрытая гармония, – считал он, – лучше явной»;
«Враждующее соединяется, из расходящегося – прекраснейшая гармония, и все происходит
через борьбу». Гераклит первый сформулировал проблему отношения единого и
многого (в будущем – проблема абсолюта), и дал ей диалектическое решение: утверждал
как реальность единства вещей, так и реальность их множественности.
Гераклит
признавал четыре традиционные первостихии (огонь,
земля, вода и воздух), но на первое место среди них ставил огонь – символ вечного изменения. «Этот мир, единый из
всего, не создан, – писал он, – никем из богов и никем из людей, но есть, был и
будет вечным огнем, мерами воспламеняющимся и мерами угасающим». Гераклит же
ввел в науку термин Логос, который
использовался вплоть до появления (в XVII в.) современного понятия законов
природы. Логос означает буквально слово
или понятие; таким образом, идея
объективной закономерности сразу получила у Гераклита рационалистическую окраску.
Но идея Логоса только указывает на существование такой закономерности, не
претендуя на ее конкретизацию. Для развитой науки этого недостаточно.
У
этого философа было прозвище «Гераклит Тёмный», т. к. в своих писаниях он
не заботился о понятности, и часто (по мифологической традиции) прибегал к
иносказаниям. Сократ говорил: «То, что я понял у Гераклита, прекрасно, из чего
я заключаю, что не понятое мною – еще прекраснее. Но чтобы понять его целиком,
надо быть делосским ныряльщиком» (ныряльщики с о. Делос славились умением
глубоко погружаться в воду). Мы полагаем, что в этой «темноте» повинны и еще
недостаточная тогда развитость структур понятийной мысли, и скудость тогдашнего
знания о мире.
Гераклит
был потомком царского рода, но в общественных делах не участвовал и жил
отшельником. В то же время, он размышлял об устройстве общества, и призывал к
основательной переделке человека, начиная с мышления и языка. Гераклит говорил,
что современные ему люди, как ослы, предпочитают солому золоту, а их желания
таковы, что «людям не стало бы лучше, если бы исполнились все их желания». На
перспективы такого человечества Гераклит взирал крайне пессимистично, за что
получил прозвание «плачущий философ».
Основание
такого взгляда – подчиненная роль разума в жизни общества, а вместе с тем –
непризнание диалектики, как подлинно разумного стиля мышления. И пророчество Гераклита
осуществилось в гибели античной цивилизации. То же происходило и будет происходить
с другими цивилизациями, пока в их бытии природное начало преобладает над
разумом. Ведь всё природно обусловленное обречено на неизбежную гибель, а претендовать
на бессмертие может лишь разум, в силу его универсальности.
20.2. ИТАЛИЙСКАЯ ШКОЛА ФИСИОЛОГОВ
Эта
школа сформировалась в греческих колониях на Апеннинском полуострове. Ее
представители сосредоточились на поиске формальной
первоосновы сущего. Основателем школы считается также один из семи
мудрецов, Ферекид Сиросский. Он на 40
лет младше Фалеса, жизнь его целиком приходится на VI в. до н. э. Если
верить рассказам, Ферекид был необычайно проницателен. Однажды он якобы предсказал,
что видневшийся вдалеке корабль вскоре потонет, и корабль действительно утонул,
на глазах изумленных свидетелей. Ферекид признавал переселение душ, различал
три элемента материи – огонь, воздух и воду, написал книги «Теогония»
(происхождение богов) и «Космогония» (происхождение мира).
Видимо,
под влиянием Ферекида и, возможно, Анаксимандра находился Пифагор Самосский (с о. Самос; около 570–500 до н. э.) Он
слыл блестящим оратором (само его имя, точнее – прозвище «Пифагор», означает
«убеждающий речью»), и обладал редким умением привлекать к себе людей. Он
создал в г. Кротоне мощный религиозно-политический аристократический союз,
распространивший влияние на значительную часть Италии. И погиб он в результате
политической борьбы, преследуемый противниками своего «союза». С деятельностью этого
союза связано и учение пифагорейцев.
Пифагор
полагал, что высшей целью жизни является кáтарсис – очищение, подобное индусскому
избавлению от кармы. Для тела катарсис достигается через вегетарианство, а для
души – через восприятие гармонической музыкальной структуры космоса. Пифагор еще
верил в переселение душ и заявлял, что помнит свои прежние инкарнации
(воплощения души).
Известны
достижения школы Пифагора в математике: знаменитая теорема (неясно, сам ли Пифагор
ее доказал), теория музыкальной гармонии, и др. В астрономии Пифагору
приписывают определение продолжительности «великого года» – интервала между
моментами ( около 25800 лет), когда планеты занимают то же положение относительно
друг друга. Основой всего сущего Пифагор считал «вечные числа». По его мнению,
«вещи подражают числам», а формула
1 + 2 + 3 + 4 = 10 описывает высшую
музыкальную гармонию вселенной, т. к. отношения чисел в левой части этого
уравнения отражают элементы музыкального гармонического ряда: 2/1 – октава, 3/2
– квинта и 4/3 – кварта.
При
этом Пифагор утверждал, что каждая планета, двигаясь вокруг Земли по эфиру,
производит монотонный звук особой высоты. По его мнению, звук Луны высокий и
пронзительный, а звук Сатурна – самый низкий. Непосредственно слышать гармонию
вселенной мог, якобы, только сам Пифагор, обладавший необычайно тонким слухом. Поскольку
в те времена было известно только девять небесных тел, пифагорейцы ради
числовой гармонии добавляли десятое тело, не видное нам – Противоземлю
(Антиктон). Здесь, как и в учении китайских нумерологов, еще сильны пережитки
мифологической условности и абстрактного схематизма.
Порождение
вещей числами пифагорейцы объясняют через понятия о «едином» и
«противоположности». «Все на свете состоит из беспредельного и предела», – так
начинается первая опубликованная (Филолаем) пифагорейская книга, названная «О
природе». Число, якобы, содержит в себе единство определенного и беспредельного,
т. к. оно может быть любым, но каждый раз является определенным. «Единое»
(монада) сопоставляется с определенностью и с нечетным числом (единицей). Она
порождает конкретные числа и все остальное, «вдыхая» в себя «противоположное» –
некую беспредельную пустоту, которой сопоставляются четные числа.
В
зрелом виде число есть, по мнению пифагорейцев, единство монады (единицы) и
диады (двойки), т. е. – триада. Четверку (тетраду) пифагорейцы трактовали
как развитие троицы и завершенную диаду (двоицу). Геометрически монаде якобы
соответствует точка, диаде – линия, триаде – поверхность, тетраде (четверке) –
объем. Целые числа и правильные геометрические фигуры пифагорейцы наделяли
особым значением в устройстве мироздания. Единица у них также обозначала разум,
четверка – душу, семерка толковалась как интеллект и здоровье, пирамиде
соответствовал огонь, и т. д.
Конечно,
тут много мистики, не способной выдержать рациональную критику; поэтому критики
пифагорейцы не любили. Уже прямой ученик Пифагора, Гиппас из Метапонта, открыл,
что отношение диагонали и стороны квадрата не выражается посредством целых
чисел. Но это так напугало пифагорейцев, что Гиппас был, видимо, убит
сотоварищами по школе. Авторитет Пифагора среди учеников был непререкаем. Ссылка
на его личное мнение, знаменитое «Autos epha» (греч. «Сам сказал»), считалась у них
наисильнейшим аргументом. Но все же его последователи со временем разделились
на акусматиков (слушателей), которые
заучивали и дословно передавали учение Пифагора, и математиков (исследователей), которые его учение развивали; эти два
типа образованных людей присутствуют и конкурируют в любом научном обществе.
Поздние
пифагорейцы выдвинули математически обоснованное учение о шарообразности Земли.
Это сделали Архит из Тарента, живший в начале IV в. до н. э., и его ученики. Архит
считается также изобретателем механических автоматов. Его ученик Евдокс ввел,
для объяснения неравномерности в движениях планет, гипотезу о концентрических
сферах, к которым прикреплены светила, и которые вращаются с равномерной
скоростью вокруг осей, наклоненных друг к другу под некоторым углом. Позднее
эта идея была использована в обосновании геоцентрической (птолемеевской)
картины строения Солнечной системы.
Другое
философское направление сформировалось в г. Элеи (элейская школа, или элеаты).
В начале V в. до н. э. там доживал свой век знаменитый поэт Ксенофан
Колофонский (ок. 570 – после 478 до н. э.) Видимо, он первым стал различать
«знание по мнению» (греч. doxa),
основанное на чувственном восприятии, и «знание по истине», обоснованное логически
(греч. epistema). Ксенофан, также,
первый критик эллинского язычества и проповедник учения о едином боге, который
«сросся со всем на свете» (пантеизм). Бог этот, по Ксенофану, как бы
шарообразен, в смысле внутренней гармонии и полноты совершенства.
Эти
идеи по-своему развил основатель элейской философии Парменид (около 515–445 до н. э.), хотя после занятий с Ксенофаном
он учился еще у пифагорейца Аминия. Парменид сознательно отталкивался от
диалектики Гераклита. В противоположность ей, он утверждал, что по истине (epistema) существует только единое, которое
он называл Бытие, а многое существует лишь по мнению (doxa). Свою теорию Парменид изложил в поэме «О природе», где он
вещает от имени богини справедливости Дикé (более половины этого текста сохранилось
до нашего времени). Главной философской заслугой Парменида считается введение
категорий бытия и небытия, как исходных для философии.
Но
отношения данных категорий Парменид трактовал запутанно, не выделяя разных
значений слова «бытие». Утверждая «Бытие есть, а небытия нет», он фактически трактует
бытие как синоним универсума, или всего сущего, т. е. – всей совокупности
явлений. Образно Парменид представлял это Бытие как огромный и всюду одинаково
плотный шар, т. е. так же, как поэт Ксенофан представлял свое божество. А
делая отсюда вывод, что нет становления (перехода между бытием и небытием),
Парменид фактически противопоставлял бытие признаку
небытия – несуществованию.
Грамматики
сказали бы, что Парменид в своих рассуждениях спутал омонимы, логики – что он
совершил ошибку эквивокации, допустив двусмысленное употребление слова «бытие».
В конечном счете, это прямое нарушение одного из основных законов логики – принципа
тождества. Ту же ошибку можно квалифицировать и как гипостазирование признака:
превращение абстрактного понятия «бытие ≡ существование» в конкретное понятие «бытие ≡ универсум». Однако наука
логика, которая могла бы разоблачить эти ошибки, тогда не была еще создана.
Если
же, как требует логика, рассматривать бытие и небытие в одном смысле, то
формула Парменида «Бытие есть, а небытия нет» – явно ложная. В качестве
признаков, бытие и небытие так же одинаково реальны, как белое и небелое.
Например, сегодняшний день сейчас существует, а вчерашний день сейчас не
существует. А если взять бытие как универсум (всё сущее), небытие – как
«не-универсум», т. е. как частные явления, тоже не усомнимся в реальности
того и другого. В любом случае оказывается, что прав Гераклит, признававший реальность
как бытия, так и небытия, как единого, так и многого.
Из
утверждения, что небытие
нельзя признать без противоречия в мысли (поскольку, де, не существующее не
может существовать), Парменид заключает, что существовать может только то, что
мыслимо без противоречия. На этой основе он формулирует другой знаменитый
тезис: «мышление и бытие тождественны», в ином переводе: «одно и то же мыслить
и быть». Данное положение является «логической» основой философского идеализма.
Еще раз подчеркнем, что идеализм порождается метафизикой (в методологическом смысле
антидиалектики), и идет с ней рука об руку.
Выводы
Парменида об иллюзорности движения и множества стремился подкрепить его ученик и приемный сын Зенон Элейский (490–430 до н. э.; по
преданию, героически погиб в борьбе с тиранией). Зенон придумал своего рода
мысленные эксперименты – т. н. апории (греч. aporia – безвыходность), которые должны были подтвердить
иллюзорность множества и движения, и якобы
противоречивость их допущения. Древние насчитывали до 40 апорий; мы рассмотрим три из них, наиболее показательные.
В
апории «Стрела» Зенон утверждал, что летящая стрела должна в каждый момент
занимать некоторое равное себе место на траектории полета. А это значит –
рассуждал Зенон, – что стрела покоится
в этом месте и, следовательно, не движется. Получается, вроде бы, что предмет
не движется ни в том месте, где он находится, ни в том, где его нет. Но уже
Аристотель заметил, что Зенон исподволь и незаконно трактует «момент» не как
безразмерную точку на шкале времени, а как т. н. хронон – «атом» времени,
имеющий, якобы, некую минимальную длительность.
В
апории «Ахиллес и черепаха» Зенон утверждал, что быстроногий троянский герой
Ахиллес не может догнать медлительную черепаху, если та раньше вышла на
дистанцию. Ведь пока бегун достигнет точки, где черепаха находилась в момент
его старта, она проползет еще сколько-то; пока он доберется до точки ее
нахождения в этот второй момент, черепаха проползет еще сколько-то,
и т. д. до бесконечности. Значит, – рассуждал Зенон, – Ахиллесу
предстоит преодолеть бесконечное число отрезков, чего нельзя сделать за конечное
время.
А.С. Пушкин
посвятил этой ситуации замечательное стихотворение «Движение» (1825):
«Движенья нет», – сказал мудрец
брадатый,
Другой смолчал – и стал пред ним
ходить.
Сильнее он не мог бы возразить,
Хвалили все ответ замысловатый.
Но, господа, забавный случай сей
Другой пример на память мне приводит:
Ведь каждый день пред нами солнце
«ходит»,
Однако ж прав упрямый Галилей!
(напомним:
Галилей доказал, что не Солнце «ходит», а Земля вращается). Предание гласит,
что подобный спор действительно состоялся между Зеноном Элейским и кем-то из
философов-киников – Антисфеном или Диогеном. Причем киник после спора побил
польстившего ему ученика, который не понял слабость подобной «аргументации ногами».
Действительно:
суть здесь не в том, чтобы лишний раз убедиться в чувственной достоверности
движения, а в том, чтобы «постигнуть движение в понятиях» (выражение В.И.
Ленина). В древности и в Средние века делать этого еще не умели, ввиду чего
апории Зенона длительное время сохраняли авторитет. Они побуждали искать новые
гибкие понятия и концепции. Хотя уже Платон осуждал Зенона как злостного
софиста, по-своему прав и Аристотель, назвавший Зенона «изобретателем
диалектики», в смысле искусства игры словами. Но в современном методологическом
понимании, Зенон был крайний метафизик, как и его учитель Парменид Элейский.
Уже
на почве классической механики, с ее более зрелым пониманием движения,
разоблачить апорию об Ахиллесе было бы нетрудно. Еще Галилей показал
относительность скорости тела к системе отсчета. Значит, достаточно выбрать
такую систему координат, в которой средняя скорость черепахи равна нулю, и
проблема исчезает. Ведь в этой системе отсчета черепаха покоится, и Ахиллес
приближается к ней, покрывая явно конечный путь за конечное время.
Правда,
при этом остается не разоблаченной еще одна уловка, которая скрыта в данной
апории, и на основе которой Зенон построил отдельную апорию «Дихотомия». Согласно
ей, прежде чем некий предмет (напр., тот же Ахиллес) пройдет весь путь (напр.,
от нуля системы координат до той точки, где сначала находилась черепаха), он
должен пройти половину этого пути, а до того – половину этой половины, и
т. д. до бесконечности. Снова как бы получается бесконечное число отрезков,
которые, якобы, нельзя пройти за конечное время.
Но
в математике, начиная с XIX в. различают два вида бесконечных рядов:
сходящиеся и расходящиеся. И в случае с черепахой, и в апории «Дихотомия» фигурируют
именно сходящиеся бесконечные ряды. Это значит, что сумма бесконечного числа членов
данного ряда составляет, все же, конечное число, т. к. отдаленные члены ряда
являются бесконечно малыми величинами.
Таким
образом, для современной науки вполне разрешимы эти и, как мы полагаем, все
апории Зенона. Однако даже создатели теоретической диалектики Г. Гегель и
Ф. Энгельс еще верили, что его апории – не просто софизмы, но выражают,
якобы, глубинную противоречивость движения. Тут мы видим свидетельство неполной
зрелости диалектики, тогда (в XIX в.)
еще только становившейся на научную стезю.
В
V в. до н. э. учение Парменида развил Мелисс
Самосский – не только философ, но и видный полководец. Из единственности
бытия он сделал вывод, что бытие не просто большой шар – оно бесконечно, иначе оказалось бы в окружении
небытия. По его
учению, «Сущее безначально, сущее одно, сущее бесконечно, сущее неподвижно». Это
сущее-абсолют должно быть, также, бестелесным и непространственным: «Если бы у
него была толщина, то оно имело бы части и уже не было бы единым», – писал Мелисс.
Поэтому,
по заключению Мелисса, иллюзорны не только движение и множество, но все
конкретные качества вещей (ср. с учением буддистской махаяны). С этой точки
зрения, все мнения, основанные на чувствах, являются заблуждениями, а истина
сводится к признанию единственности умопостигаемого бытия. Сам Мелисс вывел из
отсутствия небытия закон сохранения бытия: «из ничего никогда не может
возникнуть нечто». Это верное положение, но элейская философия не обязательна
для его обоснования.
20.3. ПЛЮРАЛИСТИЧЕСКАЯ ФИСИОЛОГИЯ
Древнейшая
фисиология была по существу монистической, т. е. пыталась объяснить мир
исходя из единого первоначала. Но уровни развития науки и мышления был еще
недостаточны для решения такой задачи: одним из свидетельств этого стали
парадоксы элейской философии. Следующим шагом была попытка объяснить строение
мира на почве плюрализма, т. е.
– признания множественности начал.
Автором
первого такого учения стал Анаксагор (500–428 до н. э.) Он был родом из Клазомен, учился у
Анаксимена, но жил и проповедовал свое учение в Афинах. Именно благодаря ему
философия укоренилась на афинской земле. Анаксагор был другом знаменитого Перикла,
главы афинской демократии. Это спасло его от казни по обвинению в безбожии, но
не спасло от изгнания (431 до н. э.), и после этого его сочинения были в Афинах
запрещены.
По
учению Анаксагора, нет какой-то общей первоматерии, но каждый вид веществ имеет
собственные «семена». Это как бы миниатюрные копии данного вещества, с теми же
свойствами. Позднее Аристотель назвал их гомеомерии,
буквально – подобочастные. В современной науке сходную роль играет понятие
молекулы. Но, в отличие от молекул, гомеомерии у Анаксагора бесконечно делимы,
чтобы можно было объяснить движение тел сквозь другие тела. Ведь Анаксагор,
вслед за элеатами, еще отрицал небытие и пустоту.
По
той же причине, «семена вещей» у него бесконечно малы, и поэтому постигаются не
чувствами, а только умом. А из-за своей неограниченной делимости каждая
гомеомерия оказывается внутренне бесконечной; поэтому сущее в целом не просто
бесконечно, а, по Анаксагору, «бесконечно бесконечно». В современной математике
такие понятия тоже различаются, как бесконечные множества разных мощностей – счётной
и несчётной.
По
учению Анаксагора, всем сущим управляет мировой Ум (греч. Нус) – прообраз единого бога. Это, якобы, тончайшее и легчайшее
вещество, содержащее полное знание обо всем, и обладающее величайшей силой. В
начале времен гомеомерии были беспорядочно перемешаны, но Нус привел эту смесь
во вращение. В результате (как всегда при вращении) произошла сепарация «семян вещей»
по их массе, и подобное сблизилось с подобным. Поэтому в каждой вещи преобладают
семена одного сорта, которые определяют вид этой вещи. Кстати: современная
физика подтверждает, что виды субатомных частиц обязательно различаются по
массе.
Но
сепарация в обычном случае разделяет не абсолютно; и по Анаксагору, в каждой
вещи есть, якобы, гомеомерии всякого вида. Так он объяснял, напр., почему зерна
злака питают весь наш организм, содержащий различные вещества. «Все содержится
во всем», «Все во всем есть кроме Ума, а в некоторых есть и Ум», – писал
Анаксагор. По его мнению, именно частицы мирового Ума составляют разумную часть
человеческой души.
Анаксагор
же первым стал утверждать, что небесные светила – не божества, а раскаленные
куски скал, оторвавшиеся от Земли, и что Луна светит отраженным солнечным
светом; он же верно объяснил природу солнечных затмений. Он полагал также, что
космос продолжает увеличиваться, т. к. вращение, исходя из центра,
захватывает всё более отдаленные слои «семян». Современная космология тоже признаёт
постоянное расширение Вселенной.
Другое
плюралистическое учение разработал Эмпедокл
из г. Акраганта на о. Сицилия (490–430 до н. э.) Эмпедокл был яркой
личностью: хороший поэт, выдающийся оратор и создатель риторики, удачливый
маг-целитель и авторитетный проповедник, за которым ходили толпы поклонников.
Наделенный незаурядным честолюбием, Эмпедокл стремился к обожествлению, и даже
смерть свою обставил так, словно боги забрали его на небо. По одной из версий,
чтобы исчезнуть таинственно, Эмпедокл бросился в кратер Этны, о чем узнали по
его серебряной сандалии, выброшенной при извержении вулкана. Согласно другой
легенде, он бесследно исчез во время жертвоприношения.
Эмпедокл
тоже понимал, что Луна светит отраженным светом, и знал, что скорость света
конечна, хотя очень велика. С его именем связывают учение о четырех «корнях
вещей», нередко встречавшееся в прошлом, даже до появления философии, но им
специально разработанное. Эти корни – вода, земля, воздух и огонь; последний из
них противостоит трем остальным. Движением этих корней управляют, согласно
Эмпедоклу, два вселенских начала – Любовь и Вражда (в современных понятиях –
притяжение и отталкивание). При этом попеременно господствует то одно, то другое
из названных начал.
Не
признавая (вслед за элеатами) небытия и пустоты, Эмпедокл считал, что рождения
как такового в действительности нет, и все новое может появляться только в
результате комбинации или разложения уже существующих вещей. Это проявилось в
его своеобразном учении о происхождении видов живых организмов, путем естественного
отбора на основе случайных комбинаций. Согласно Эмпедоклу, изначально
существовали отдельные органы – руки, ноги, желудки, глаза и т. д.;
затем путем произвольных сочетаний из них образовывались тела. Они были по
большей части уродливы и нежизнеспособны, однако наиболее гармоничные из них
выжили и дали потомство.
Философию
Эмпедокла критиковали такие его видные современники, как Диоген Аполлонийский
(систематизатор ионийской философии) и уже упоминавшийся нами Мелисс Самосский.
Но плюрализм находил себе дополнительную опору в кризисных явлениях эллинского
общества той поры, и в соответствующем им развитии релятивистских тенденций
мышления. Именно в этот период выступил ученик Гераклита Кратил – основатель
релятивизма в европейской философии (напомним: он утверждал, что в одну и ту же
реку нельзя войти даже один раз, т. к. вода в ней постоянно меняется). Те
же тенденции присущи учению софистов, которое мы рассмотрим далее.
20.4. ДРЕВНЕГРЕЧЕСКИЕ СОФИСТЫ
Софисты (буквально – мудрецы,
иронически – мудрователи) – так называли себя платные «учителя мудрости»,
которые появились в Греции в середине V в. до н. э. Это не единая
школа, а ряд мыслителей, позиции которых сходятся в существенных моментах.
Софисты меняют натурфилософскую ориентацию античной мысли на прямо ей
противоположную – односторонне гуманитарную. Наибольшее внимание они уделяли не
познанию мира в целом, а познанию общественных отношений, а также риторике,
вообще – искусству выступать в народном собрании и в суде. При общественном
устройстве Греции в ту пору, такие знания и умения были практически важны, и
софисты не стеснялись брать крупные деньги за обучение. До них философии в
Греции учили бесплатно.
Разрабатывая
эти вопросы, софисты смело выступили за очистку знания от остатков старой
мифологии и некритической веры. Они первыми потребовали рационального
обоснования любых утверждений, включая постулаты религии и нормы общественного
поведения. При этом софисты заметили, что логические доводы всегда можно
приводить как за, так и против любого утверждения. Это действительно так, ибо
каждое явление содержит единство противоположностей. Но софисты сделали отсюда
релятивистский вывод, что объективной истины нет ни в познании, ни в сфере
нравственных отношений. И в целом для их позиции характерны крайний релятивизм
и моральный нигилизм.
Так, софист Горгий написал трактат с провокационным
названием «О том, чего нет, или о природе». В нем он «доказывал», что ничего не
существует; а если нечто существует, то оно непознаваемо; а если все же
познаваемо, то познанное нельзя, якобы, сообщить другим людям. Другой софист,
Протагор, известен своим изречением: «Человек есть мера всех вещей:
существующих, что они существуют, и не существующих, что они не существуют». Первую
часть этого изречения до сих пор часто цитируют как лозунг гуманизма. Но
общий смысл фразы Протагора – в утверждении крайнего релятивизма и
субъективного идеализма. Ведь, согласно этому высказыванию, сам факт бытия или
небытия вещей зависит от нашего мнения. Для каждого человека действительно
существует, якобы, только то, что кажется ему (или признается им) существующим.
Вообще, принципу элеатов «мир мнения реально не
существует» софисты противопоставили обратный принцип: «только мир мнения и
существует реально». Согласно их учению, всякое мнение истинно, хотя не более,
чем всякое другое. Оно «истинно» уже потому, что выражает интересы или
настроения данного субъекта, следовательно, имеет основания (до различения
объективных и субъективных, необходимых и достаточных оснований наука тогда еще
не поднялась). Софист Продик, ученик Протагора, с успехом преподававший в
Афинах, развил такие воззрения до парадоксального вывода: «каковы пользующиеся
вещами люди, таковы и самые вещи».
При таких убеждениях истина сводится к тому, чтó
кажется или признается истиной для данного субъекта. Соответственно, вопрос о
выборе между позициями спорящих сводится к вопросу о том, кто в настоящий
момент побеждает в споре. Поэтому софисты создали специальную науку о спорах –
эристику (от греч. eristikos – спорящий), которая учила
одолевать противника в споре любыми средствами, включая недобросовестные. Ради
этого они изобретали разные уловки, в т. ч. – умышленно ложные
умозаключения, которые на первый взгляд кажутся правильными. В дальнейшем
подобные приемы назвали софизмами, а
само слово «софист» приобрело предосудительный оттенок.
Платон
приводит следующий пример. Софисты спрашивают человека, есть ли у него собака и
есть ли у нее дети, а затем «рассуждают»: «если эта собака твоя, то дети ее –
тоже твои; но если твои дети – собачьи дети, значит, сам ты собака». Другие
хрестоматийные примеры софизмов: Необходимое для нас есть благо, но зло
необходимо, следовательно, зло есть благо; Сократ – человек, ты не Сократ, следовательно,
ты не человек; Нельзя наказывать человека за то, что он не сделал. Следовательно,
меня нельзя наказывать за лень или халатность.
Такие
примеры легко умножить. Но внимательный анализ сводит любые софизмы к
логическим ошибкам или подтасовкам (чаще всего это эквивокация, т. е. – использование
одного слова в разных смыслах). По существу, эти уловки не выше парадоксов
Гуньсун Луна и других «китайских софистов» (школа мин цзя). Однако греческая
софистика развилась раньше китайской и, в отличие от нее, стала подножием для
создания (в процессе ее критики) научной логики Аристотелем и его
последователями.
Комментариев нет:
Отправить комментарий