19.1. ТРАДИЦИОННЫЕ ИДЕИ И ДРЕВНЕЙШИЕ
ДАРШАНЫ
Для
индийского менталитета, в противоположность китайскому, характерна склонность к
отлету от реальности. Философские идеи в Индии появляются в т. н. Ведах (санскр. «знания»). Это культовые книги брахманистской религии, в которой
создателем мира считается некий безличный дух – Брахма. В Ведах уже
употребляются понятия бытия и небытия – санскр. сат и асат. Ведический
период развития индийской мысли продолжался примерно с середины II до середины
I тыс. до н. э. В VII в. до н. э. появляются т. н. упанишады (букв. – сидение около ног
учителя), по сути – пояснения философского смысла Вед, содержащие также
элементы их критики.
В
упанишадах встречаются уже предварительные формулировки основного вопроса философии,
напр.: «что является причиной сущего – время, природа или высший дух?»
(Шветавшватара упанишада). Но стиль изложения в них еще в основном поэтико-мифологический. Например, в Брихадараньяке упанишаде
мир изображается как жертвенный конь: «Утренняя заря – это поистине голова
жертвенного коня, солнце – глаз, ветер – дыхание, рот – огонь... год –
туловище, небо – хребет жертвенного коня», и т. д.
Осевая
эпоха в Индии называлась «эпохой брожения умов». С ней совпадает начало
классического, или брахмано-буддистского, периода развития индийской мысли. В
этот период индийское общество зашло дальше китайского по пути кризиса
азиатского способа хозяйства, но как бы застыло в полураспаде на множество каст
и постоянно воюющих небольших государств. Возврат к социальной гармонии был уже
неосуществим. Поэтому индийская философия, в противоположность китайской,
разочарована в политике. Она психоцентрична, а ее центральным вопросом является
поиск путей к достижению ананды,
т. е. – состояния индивидуального психического блаженства (напомним о
различии понятий блаженства и счастья, см. 16.3). Этим определяется ряд
характерных идей традиционной индийской философии.
Принцип
недеяния и культурный консерватизм и в Индии играли важную роль. В частности, здесь действовал запрет на морские путешествия
для представителей высших (брахманских) каст. Любое подобное путешествие влекло
за собой потерю кастового статуса. Даже в XX в. символом гандистской национально-освободительной
политики была ручная прялка, а сторонники Махатмы Ганди облачались
в кхаддар – домотканую грубую материю. Тем не менее, ключевым для
индийской мысли стало понятие освобождения, на санскрите – мокша. Обращение к нему говорит о существенном прогрессе мысли
сравнительно с китайской философией, которая знала только идею порядка, но совсем
не знала идеи свободы.
Однако
это освобождение понималось индийцами только в отрицательном ключе: не как самоутверждение личности, а наоборот,
как ее полное самоотрицание, отказ от индивидуального существования, от имени и
формы, растворение индивидуального сознания (Атмана) во всеобщем безличном
Брахме. Так должно, якобы, достигаться избавление души от отдельного, обособленного
положения, которое осознается индийской мыслью как причина ограниченности, несовершенства
и страдания.
Согласно
индийским традиционным учениям, эта обособленность и соответствующая
ограниченность индивида образуют основу для кармы.
Буквально данное слово означает деяние,
но обычно трактуется как судьба, карающая человека за неверные поступки,
неизбежные для ограниченного существа. Карма обрекает нас на сансару – буквально, блуждание в различных телах, путем
посмертного переселения души. Мокша и есть избавление от кармы и сансары,
окончательное умирание индивидуальной души. Важнейшей стороной данного процесса
является погружение души в нирвану. Это
слово происходит от санскр. нирва – гасить, и означает полное
угашение индивидуального сознания при его слиянии с Брахмой.
Древнеиндийские
философские школы называются на санскрите дáршаны,
буквально – взгляды, воззрения (от дарш
– видеть). Их учения излагались, как правило, в сутрах – сборниках афористических высказываний. Даршаны принято
делить на ортодоксальные (от греч. orthos – прямой, правильный) и неортодоксальные.
На санскрите они называются, соответственно, астика (говорящие: Оно
есть) и настика (говорящие: Его нет); тут имеется в виду признание
или отрицание существования Брахмы. Первые (астика) признают верховный авторитет
ведического писания, т. е. – основных заветов брахманизма, а вторые
(настика) не считают Веды высшим авторитетом.
Исторически
раньше, на гребне осевой эпохи (в VI–V вв. до н. э.), сложились неортодоксальные
даршаны, допускающие более высокий уровень самостоятельности и умственной
активности индивидов. Их мы и рассмотрим в первую очередь. Обычно насчитывают
четыре таких даршаны: джайнизм, адживика, локаята и буддизм.
Основная идея джайнизма – победа нравственной личности
над страстями, длящими сансару, через аскезу и благие деяния. Основателем этой
даршаны считается странствующий проповедник Вардхамана,
по прозваниям Джина – Победитель, и Махавира – Великий герой. Он жил в
VI в. до н. э. и был, согласно преданию, последним из 24-х тиртханкаров – учителей, подготовивших
возникновение джайнизма. Первым из тиртханкаров считается Паршва-Натха, якобы живший
в IX в. до н. э.
Джайнисты
делят все сущее на дживу –
одушевленное, и адживу – неодушевленное.
В основе адживы лежит пудгала –
материя, состоящая из атомов, пространства и времени. Карма есть, якобы, следствие
проникновения пудгалы в дживу, а мокша – это победа дживы над адживой. В
нирване джайнисты подчеркивают момент освобождения души от кармической материи.
Характерной чертой джайнизма является ахинса
(или ахимса; санскр. неубиение,
невреждение): запрет на причинение вреда любому живому существу. Поэтому
джайнисты не занимаются земледелием, а сторонники строгих школ дышат через частую
сетку и метут перед собой дорогу, чтобы случайно не погубить мелкие существа. По
различиям в образе жизни, в джайнизме выделяются шветамбары (букв. одетые в белое) и более ортодоксальные дигамбары (букв. одетые в воздух,
по-греч. гимнософисты, т. е.
голые мудрецы). Джайнизм распространен в Индии до сих пор, имеет учебные
заведения, издает обширную литературу.
Основная идея адживики,
наоборот, – сознательное поклонение необоримой судьбе. Согласно этой даршане, в
мире господствует бездушная естественная необходимость – нияти. Поэтому судьба человека не зависит от его моральных качеств
и поступков, и недоступна изменению. Наоборот, наши моральные качества и
поступки однозначно определяются судьбой. Мокши достигнет только тот, кому это
написано на роду, а человеческие усилия тщетны; поэтому «жди судьбу». Создателями
адживики считаются Госала Маккхали и его преемник Пакудха Катьяяна, жившие в
VI–V вв. до н. э. Пакудха утверждал, в частности, что наша реальная активность
по существу автоматическая, а все душевные явления – только ее бесполезные
эпифеномены. Бытие, по его мнению, в основе своей вечно и неизменно. Отсюда
второе название адживики – сассватавада,
т. е. учение о вечности мироздания. В дальнейшем адживика, в разных ее
частях, слилась с джайнизмом и вишнуизмом.
Название
локаяты происходит от санскр. лока
– «это место» (отсюда же слово «локальный»); ее позднюю разновидность называют
также чарвака (видимо, от санскр.
жевать, грызть). Основал это учение мудрец
Брихаспати около
Основная идея буддизма –
освобождение от страданий и сансары путем погружения при жизни в чистое самосознание. Такое погружение и есть нирвана в ее особенном, буддистском
понимании. Буддисты утверждают, что нирвана является одновременно и вечной жизнью
совершенной души, и уже состоявшейся смертью ограниченной индивидуальной
личности. Порой ее сравнивают со сном без сновидений. Достигший нирваны
способен, якобы, по своей воле перейти в паринирвану,
т. е. умереть телесно. Но он может и отложить свою смерть, из желания
помочь другим людям достичь нирваны. Такой деятель называется Бодхисаттвой (буквально
– стремящийся к пробуждению), и почти приравнивается к Будде.
Слово
Будда буквально означает разбуженный, т. е. как бы пробудившийся
от иллюзий земного бытия, а в переносном смысле – просветленный. Это не
какой-то единый или высший бог в европейском понимании: по буддийскому учению, в
мириадах миров есть мириады будд. Но здесь, на Земле, таково было прозвище
родоначальника данного направления. Его настоящее имя – Сиддхартха Гаутама.
Жизнь его религиозная традиция относит к VII, а наука – к VI–V вв. до
н. э.
Сиддхартха
родился принцем племени шакьев, поэтому его называют также Шакья-муни (санскр. отшельник из шакьев). Легенда гласит, что его родители,
по наущению предсказателя, до взрослого возраста оберегали Сиддхартху от знания
о невзгодах, старости и смерти. Но однажды, выехав на охоту, он встретил
больного человека, старика, аскета и похоронную процессию. Зрелище человеческих
страданий и мысль о неизбежности смерти поразили Сиддхартху. В возрасте 29 лет,
уже имея семью, он покинул дворец и сделался странствующим аскетом. Шесть лет
Сиддхартха непрерывно предавался размышлениям, и в результате открыл «четыре
благородные истины»: существует страдание; существует причина страдания;
существует избавление от страдания; существует путь к избавлению от страдания.
Анализ этих «истин» вскрывает философскую сущность буддизма.
Фактически
для Будды (и его последователей) страдание не просто существует, но является онтологической
основой бытия. Фундамент мира и есть (не, допустим, атомы или физический
вакуум, а) само страдание (санскр. дукха – тягота), как негативная эмоция
живого существа, противоположная ананде. По сути, в мире нет ничего кроме
страдания, да иногда еще – иллюзий облегчения, подобных миражу в пустыне. Причину страдания буддизм видит в
неукротимой и беспорядочной смене явлений, которое лишает наше бытие смысла и
нравственной ценности, и тем обрекает душу на вечное блуждание.
Сама
человеческая душа есть, якобы, только изменчивый набор т. н. дхарм. Это
воспринимаемые чувствами качества и переживаемые душой состояния. Согласно буддистскому
учению, они ежемоментно вспыхивают в нашем сознании и тут же угасают, без всякой
внутренней преемственности. Из двух главных направлений буддизма одно (хинаяна, т. е. «малая колесница»)
допускает хотя бы реальность дхарм во внешнем мире; но второе (махаяна – «большая колесница») не признаёт
и этого. «Нет такой дхармы, которая не была бы шунья» (т. е. пустота), –
писал во II в. буддийский философ и логик Нагарджуна.
Таким
образом, в философском плане буддизм стоит на позициях субъективного идеализма
и релятивизма. Не случайно на вопросы общего характера, – о начальности или
безначальности мира, его конечности или бесконечности, о природе абсолюта
и т. д., – сам Будда отмалчивался или отвечал, что эти вопросы не
имеют смысла. Для буддистов, как и для софистов (античных или китайских),
субъективное мнение есть мера всех вещей. Буддисты приводят на этот счет поэтический
образ: «То, что является рекой Ганг для человека, будет потоком гноя и нечистот
для голодного духа, и потоком амброзии – для божества».
Избавление от страданий
должно выступать, с точки зрения буддизма, как обретение чего-то постоянного и
сущностного, что могло бы стать смысловой и нравственной опорой души. Но, в
свете этой релятивистской философии, найти нечто постоянное в мире тел и вещей
невозможно. Поэтому буддисты ищут его в пустоте чистого самосознания. Для этого
сознание освобождается от навязанного миром предметного содержания, а тем самым
– и от страстей, возбуждаемых в нас предметами, и полностью погружается в самое
себя. Тем и достигается, якобы, нирвана при жизни.
Конкретнее,
путями ее достижения считаются в буддизме неделание,
типа китайского у-вэй, и дхъяна –
по-европейски, медитация. Лат. meditor
означает «размышляю, обдумываю»; но в восточной традиции медитация трактуется
как направление ума не на внешние предметы или на обстоятельства реальной жизни,
а только на самоё сознание. Для скорейшего достижения нирваны в буддизме
применяется ряд психотехнических приемов, в совокупности называемых буддийской
йогой (о йоге как особой даршане см. ниже).
Субъективный идеализм и релятивизм всегда
сочетаются с иррационализмом и агностицизмом. Именно разум приводит нас к полному
отличению себя от остального мира, и в наибольшей степени противопоставляет нас
остальной реальности. Следовательно, – заключают буддисты, – он и есть главный
«провокатор» страданий. Будде приписывают слова: «Предайте смерти анализирующий
разум, пронзите его одним ударом и выбросите голодным псам». Отсюда часто
выводится отказ от словесного выражения учений, поскольку слово выражает
разумные начала психики. Однажды проповедь Будды свелась к тому, что он
молча показал цветок своему ученику Маудгальяяне, якобы вызвав тем самым особое
состояние сознания у него и у всех присутствующих.
А в
чань-буддизме (китайский вариант буддизма, он же в Японии – дзен-буддизм)
важнейшее место занимает именно концепция отсутствия мыслей (у-нянь). Дзэн называют «убийцей ума», т. к. он культивирует
поэтику абсурда. Основой такой практики является коан – бессмысленный, на обычный взгляд, вопрос и/или ответ. Пример
коана: «Один монах спросил Дзесю: “Что ты скажешь, если я приду к тебе с
ничем?” Дзесю сказал: “Брось его на землю”. Монах возразил: “Я же сказал, что у
меня ничего нет, что же мне тогда остается бросить?” Дзесю ответил: “Если так,
то унеси его”».
Такая умышленная бессмыслица имеет,
однако, свое жизненное и социальное назначение. Подавление интеллекта
освобождает место для проявления психических навыков и бессознательных реакций, более уместных в бытии
консервативного общества. И не случайно дзэн-буддизм тесно связан с восточными
боевыми искусствами: ведь в бою мыслить некогда, здесь только реализуются
инстинкты и навыки, перешедшие на уровень мгновенных бессознательных реакций. С
другой стороны, дзэн-буддизм нередко прибегает к неязыковым «боевым» практикам
«просветления», порой весьма жестоким: удары палкой по голове, отрубание
пальцев и т. д.
Сам Будда ничего не писал, его
устные поучения собраны учениками в книге «Дхаммапада»
(Путь добродетели). Поначалу буддизм выступал как
атеистическое учение, критиковал ведантийскую религию и брахманистское
жречество. Но затем он, путем обожествления Будды, превратился в религиозный
культ, и ныне это одна из наиболее распространенных мировых религий. Еще в
древности в буддизме возникло до 18 различных культовых направлений, а в
философском отношении обособились четыре даршаны: в хинаяне – вайбхашика и
саутрантика, в махаяне – мадхьямика и йогачара. Мы здесь не будем их конкретно
рассматривать, желающие найдут материал в других изданиях, начиная со словарей
и энциклопедий.
В XX веке, в связи с
социалистической революцией в России, многие мыслители пытались сблизить
буддизм и коммунизм, на основе идеализации общины, идей гуманизма и отрицания
бога-творца. Это были, в частности, Н.К. и Е.И. Рерих, Хамбо-лама Доржиев, другие
видные деятели религии и культуры. Некоторые из них даже отождествляли В.И. Ленина
с Буддой будущего Матрейей. Советская власть никогда не принимала таких
сближений. Тем не менее, современный тибетский Далай-лама XIV (Тэнзин Гьямцхо,
р. 1935) тоже заявлял о внутренней близости буддизма и коммунизма.
19.2. ОРТОДОКСАЛЬНЫЕ ДАРШАНЫ (АСТИКА)
К
ортодоксальным даршанам относят шесть школ (шат-даршана)
ведической мысли. Обычно их сводят в три пары близких по духу учений: санкхья и
йога, миманса и веданта, вайшешика и ньяя. С ними часто связывают представления
о древности индийской философии. Но древнейшие они только в том смысле, что наследуют
традиционной религии брахманизма, и потому выражают сравнительно примитивный,
устарелый склад мышления. А в качестве философских школ все эти учения
оформились уже на излете осевой эпохи, главным образом в III–II вв. до
н. э., и в них явно ощущается влияние более ранних неортодоксальных учений
(настика).
На
наибольшую древность, среди таких даршан, претендует санкхья. Слово «санкхья» означает
«расчёт». Ее родоначальником считается мудрец Капила, якобы живший в
VII–VI вв. до н. э. Несмотря на связь с ведической традицией, учение
санкхьи не является прямо религиозным. В древности она не воздерживалась и от
критики Вед, а некоторые авторы даже считают ее атеистической. Основная идея санкхьи – прекращение сансары через избавление души от связи с грешным
телом, посредством особой психической тренировки. Методологию и технику такой
тренировки разрабатывает йога (санскр.
сосредоточение, усилие). Обобщающий труд по йоге создал мудрец Патанджали,
видимо, уже в I веке.
В
коренных вопросах учения, йога и санкхья стоят на общих позициях. Онтологически
они дуалистичны. По их теории, основу мира образуют активная, но бессознательная
материя – прáкрити, и сознательный,
но пассивный дух – пýруша.
Столкновение этих сущностей нарушает равновесие мироздания, что и приводит к
возникновению всех наблюдаемых нами явлений. Пракрити содержит сплетение трех гун (основных начал бытия): саттва – светлое начало, порождающее
радость; раджас – вожделеющее начало,
порождающее активность и страдание; тамас
– темное пассивное начало успокоения и недеяния. Учение об этих гунах встречается и в
других даршанах.
В
«Йога-сутрах» неоднократно повторяется родственная с буддистской мысль, что для
мудреца все в мире есть только страдание, обусловленное неукротимым волнением
гун. Особенностью йоги является также трактовка свободы как кайвальи. Это полная независимость,
разрыв всех социальных связей, крайний эгоизм и цинизм в общественном
поведении. Кайвалья – как бы оборотная сторона мокши: презрение индивида к
собственному личному бытию она обращает против других людей. Ее можно сравнить с русским народным
представлением о «воле» как свободе от закона, порядка и нравственных
обязанностей (полное своеволие, старокупеческое «ндраву моему не препятствуй!»).
Изучение йогической
психотехники не входит в нашу задачу, отметим лишь примечательный для философии
факт. Одним из важных приемов йогической медитации является цитирование наизусть
текста Бхагавадгиты. Это большая религиозно-философская поэма, входящая в
древнеиндийский эпос «Махабхарата». Цитирование ее должно осуществляться
йогином механически, без вдумывания в смысл текста, само звучание которого
обладает, якобы, магической силой. При этом состояние сознания уподобляется, по
мнению приверженцев йоги, струе масла, плавно и бесшумно льющейся в сосуд с
таким же маслом. Тут ярко обнаруживается подавление предметной активности разума,
характерное для многих течений индийской мысли.
Миманса и веданта тоже
составляют пару родственных учений. Слово «миманса» означает «размышление». Родоначальником пурва-мимансы, т. е.
первой мимансы (или мимансы как таковой), считается Джаймини, живший в
III–II вв. до н. э. Основная
идея мимансы заключается в
преодолении кармы через неукоснительное исполнение ведического долга. Хотя к самому
ведийскому вероучению миманса относится скептически: отрицает бога-творца, признаёт
атомарный состав мира, а ведические божества трактует как словесные и чисто условные
обозначения стихий.
Тем
не менее, исполнение религиозных предписаний миманса считает основой
благополучия в жизни, и главным условием достижения ананды. Причем наибольшее
значение придается произнесению мантр, приношению жертв, вообще – исполнению
внешнего ритуала. Такое утилитарное отношение к религии (так сказать, верующее
неверие) в Новейшее время обычно связывают с философией прагматизма. А в древнеиндийской
мысли оно выступало как возврат к формальной ритуалистике, характерной для ранних
форм религиозности. Как отмечают специалисты (напр., В.Г. Лысенко), именно
ритуал, а не миф, был исходной точкой развития индийской философии, в отличие
от философии европейской.
Слово
«веданта» буквально означает
«завершение Вед». Веданту называют также уттара-миманса, т. е. последняя
миманса Основателем ее считается Бадараяна, живший не ранее III–II вв. до
н. э. Это как бы популярная версия пурва-мимансы, приспособленная к массовому
сознанию, которое смешивает понятия с реальностью. Основная идея веданты – слияние личной души с Брахмой
через познание иллюзорности мира. Мир понимается при этом как майя (морок): одновременно и обман, и
божественная магия, чарующая людей и побуждающая их к суетной активности, без
которой мир не мог бы существовать.
Исторически веданта
выступала в трех формах: двайта-веданта, адвайта-веданта и двайта-адвайта
веданта. Они различаются степенью дуалистичности, но в целом остаются на
позициях объективного идеализма. Для веданты особенно характерны поклонение
абсолюту и претензия на знание абсолютной истины, якобы изложенной в ведическом
писании. Таким образом, в методологическом плане, это явно метафизическая
доктрина. В основе ведантийской психотехники лежат т. н. мантры
– культовые формулы или даже отдельные звуки, которые многократно, постоянно
повторяются для подавления предметной активности сознания.
Подобно
конфуцианству в Китае, веданта, в разных ее формах, прошла через всю историю
Индии, вплоть до наших дней. Также подобно конфуцианству, она вобрала в себя
части других философских систем. Само понятие майи ведантизм заимствовал из
буддистской мадхьямики. Кроме ее основателя Бадараяны, веданта имела выдающихся
представителей и в более поздние времена: Гаудапада (VII–VIII вв.), Шанкара
(VIII–IX вв.), в XIX в. – Рамакришна и Свами Вивекананда.
Ведантизм
и сейчас активен в форме кришнаизма. В XX в его лидером считался Свами
Прабхупада (1896–1977), основавший в США «Международное общество сознания
Кришны», затем распространившееся по всему миру. Приверженцы кришнаизма подавляют
предметное сознание, бесконечно повторяя мантру «Харэ Кришна, харэ Рама» –
«Славься, Кришна, славься, Рама!» (Кришна и Рама – основные аватары, т. е.
формы воплощения, главного ведийского и индуистского божества Вишну).
Ньяя и вайшешика не предлагают
особых путей к ананде, это технические дисциплины ведантийской мысли. Вайшешика (от санскр. вишеша –
различение) играет роль ведантийской космологии. Основатель этой концепции
Улука, по прозвищу Кáнада (пожиратель атомов), жил не ранее III в. до
н. э. Согласно его учению, закон кармы реализуется через движение атомов,
хотя душа считается бестелесной. В противоположность европейскому атомизму,
Улука наделял атомы 17-ю чувственными качествами – цветом, запахом, вкусом,
температурой и т. д., – но считал их одинаковыми по величине и по
форме (шаровидными).
Ньяя
(санскр. рассуждение) по воззрениям
на мир близка к вайшешике, но сосредоточена на разработке логических форм
мышления. Ее основатель Готама жил не раньше I в. до н. э. В отличие
от Китая, логика в Древней Индии получила значительное развитие. Но, к моменту
выступления Готамы, эта дисциплина существовала в Европе уже три столетия, и в
изначально более совершенном виде (Аристотель Стагирит и др.)
В
X в. начался новый, т. н. индуистский, период развития индийской мысли. Он
связан с распространением религии нового типа, эклектичной по содержанию, но
остающейся на почве тех же ментальных традиций. В эту эпоху буддизм в самой
Индии угасает, джайнизм временно теряет значение. Активно развивается
ньяя-вайшешика. Продолжает развитие и веданта, принявшая культ индуизма.
В
XII–XIII вв. в Индии, а со временем – также в Китае, Непале, Японии и в Тибете
широко распространился тантризм, как отдельное учение (тантризмом
называют также одно из течений в буддизме). Санскр. «тантра» буквально означает ткань или текст, а в
переносном смысле – хитросплетение. Это учение обращено против социальной
иерархии, и в данном отношении противоположно веданте, защищающей традиционный
для Индии кастовый строй.
Тантризм
объединял в основном низы общества, и проповедовал кайвалью. Человека он
трактовал как подобие и зеркало вселенной: вариант теории единства микро- и
макрокосма, характерной для всего средневековья. Но главное в тантризме – не
теория, а культ и психотехническая практика. Тантристы поклоняются женскому
рождающему началу (шакти), т. е.
– началу созидательному, но чисто природному, и репродуктивному, а не
создающему чего-то принципиально новое. Знаменитые «5 М» (санскр. панчамакара) тантрического
культа, т. е. перечень его основных ценностей, в переводе означают «вино»,
«мясо», «поджаренное зерно», «верховая езда» (в другом варианте – «рыба») и
«половое сношение».
Древневосточные
философские учения накопили значительное богатство мыслей, порой в тонкой их
разработке. Однако ментальность Востока развивалась односторонне. Это была, так
сказать, мудрость без ума, направленная на самовоспитание, с целью, в лучшем
случае, приспособления к наличной реальности, а чаще даже – убегания от нее
(т. н. эскапизм). И всегда – подавляющая предметно-творческую активность
интеллекта. Она не способствовала научному и техническому прогрессу, который всегда
основан на рациональном познании и преобразовании мира человеком.
Такая
особенность философии Востока и ее социальные последствия удачно отражены в
стихотворении советского поэта Бориса Слуцкого «Восточные мудрецы и восточные
умники»:
Преуспевали восточные мудрецы,
везде успевали восточные мудрецы!
Покуда восточного умника били нещадно,
сие воспевали восточные мудрецы.
А умник восточный лечил изувеченный
зад,
избитый толково, и тщательно, и
жестоко,
и думал тихонько про то мировое
«Назад!»,
которое совпадало с понятьем Востока.
Восточная мудрость легко обошлась без
ума,
легко обошла его жесткие правила,
и вечное лето, суровое, как зима,
Востоком жестоко и солнечно правило.
И вечная Лета, нирвана, как там
говорят,
арык мутноватый с проточной водой
тепловатой,
омыла Восток, все грязные ноги подряд,
и рваным халатом, подбитым засаленной
ватой,
укрылся Восток.
В
последние столетия, под влиянием Запада, в восточной философии неоднократно
предпринимались попытки модернизации воззрений или синтеза философских учений,
свойственных западной и восточной культурам. Но до сих пор эти попытки
фактически сводились к переводам философских идей собственной традиции на язык
западной философии. Некоторые внешние моменты этого процесса оригинальны,
однако о появлении новых философских систем пока не приходится говорить.
Именно
консервативность восточной мысли, дефицит в ней логики и творчества, заставляют
нас уделять преимущественное внимание развитию философии на более динамичном
Западе.
Комментариев нет:
Отправить комментарий