ФИЛОСОФСКИЕ КОНЦЕПЦИИ ИСТОРИЧЕСКОГО ПРОЦЕССА, ч. 1

Тема объемная, здесь дается сокращенно и «в два присеста».

1. РАННИЕ УЧЕНИЯ

Мыслители древности склонялись к идее круговорота в развитии мира и общества. Такие воззрения объясняются консервативным характером аграрного хозяйства, на котором было основано древнее общество. Идея нециклической истории появилась в Европе в форме христианской эсхатологии. Она учит, что человечество обречено на историю божественным проклятием, и божий промысел ведет нас, через ряд этапов, к страшному суду и к прекращению земного бытия. Первый шаг научной историософии отмечен возвращением к идее круговорота (Дж. Вико, 1725). Однако к концу XVIII  в. утвердилась идея общественного прогресса. Предпосылкой к этому стало ускорение развития производительных сил в эпоху Промышленной революции.

Сторонники идеи прогресса обычно выступают с монистической позиции, т. е. признают, что исторический процесс идет всюду по единым законам, хотя разными темпами и с определенным региональным своеобразием. Но существуют и плюралистические концепции, которые отрицают сущностное единство мировой истории. Они во многом наследуют теориям исторического круговорота. Две основные монистические концепции в современной философии истории – формационная и глобально-цивилизационная. Плюралистические концепции в их современном виде связаны с понятием культурно-исторических типов или (они же) локальных цивилизаций.

1. ФОРМАЦИОННАЯ КОНЦЕПЦИЯ

Ее основателем является Карл Маркс, но его историческая теория не была завершенной и вполне согласованной в себе. В ней приходится различать, с одной стороны, внутреннюю логику, с другой стороны – исторически ограниченную форму представления.

По глубинной логике своего учения, Маркс выделяет три периода, которые различаются ролью сознания в бытии общества. Первым идет доисторический период, или первичная (архаическая) формация. Доисторический – потому, что эту эпоху человечество развивается еще по естественным (стихийным) законам, свойственным ему как особому виду социальных животных. Это эра первобытного общества: характерное для нее присваивающее хозяйство не вызывает существенных изменений природы и социума.

Далее наступает эра предыстории человечества, или вторичная формация. Тут законы общества приобретают, по Марксу, естественноисторический характер. Они все еще естественные – в смысле стихийности, но исторические – в смысле преобразовательной устремленности, которую сообщает этим законам творческая производительная деятельность человека. По-другому Маркс называет эту эпоху «экономической общественной формацией» (в единственном числе), т. к. действующие здесь социальные законы имеют экономическую природу.

На данном этапе возникают, по Марксу, классовые и другие групповые антагонизмы социального (не природного) характера. Они порождаются борьбой между людьми в одном сообществе за владение производительной собственностью. Для удержания этой борьбы в рамках порядка приходится учреждать государство, лат. civitas; поэтому эра предыстории обозначается в марксизме также как эпоха цивилизации.

Третий период – «эра подлинной человеческой истории», она же – третичная формация. Здесь общество контролирует не только внешнюю природу, но также собственные социальные стихии. Поэтому законы его развития приобретают подлинно исторический характер. Устранены классовые антагонизмы, а государство подчинено гражданскому обществу как его инструмент (замечу: так было, напр., в классическом античном полисе и в зрелой средневековой коммуне эпохи Возрождения). А по вульгарной версии, принятой в советском официальном марксизме, классы и государство в этом будущем полностью исчезают. Так или иначе, данное состояние выходит за пределы цивилизации, как эры господства государства над обществом.

Третий период Маркс отождествлял с грядущим коммунизмом, а государственный социализм рассматривал как первую, подготовительную и заведомо несовершенную стадию коммунизма. Однако экономическое содержание «полного» коммунизма оставалось неясным самому Марксу. А его соратник Ф. Энгельс трактовал коммунизм просто как движение пролетариата в борьбе с буржуазией, без определенного конечного состояния. Фактически, оба допускали отождествление форм собственности (азиатского типа) при социализме и при «полном» коммунизме. Оно закрепилось в официальном марксизме советской эпохи, в т.ч. – в Программе КПСС, принятой на ее XXII съезде в 1961 г.

Учение о трех эрах истории не представлено ее автором в виде целостной концепции, его элементы разбросаны по разным работам К. Маркса. Определенно он сформулировал свою историческую теорию только применительно ко второй, «естественноисторической» ступени. Эти положения компактно представлены в его работе «К критике политической экономии. Предисловие» (1859). Согласно им, эволюция общества в указанную эпоху определяется спонтанным прогрессом производительных сил и законом примерного соответствия производственных отношений характеру и уровню развития этих сил. Когда новые силы входят в противоречие со старыми отношениями, наступает эпоха социальной революции. По Марксу (там же и др.), в указанных исторических рамках сменяются четыре способа производства: азиатский, античный, феодальный и буржуазный. 
Однако в последующем сам Маркс и его преемники заменили категорию способа производства на понятие общественно-экономических формаций (ОЭФ, во множественном числе). Основная причина – в том, что понятие производства не подходит к первобытному обществу, где определяющую роль играло присваивающее хозяйство. Между тем, марксизм трактовал коммунистическую формацию как диалектическое возвращение к первобытному состоянию, когда якобы тоже господствовала общественная собственность на средства производства. На деле отношения собственности на средства производства в первобытном обществе еще не сложились и не отделились от пользования, т. к. само производство там еще не стало основной формой хозяйственной деятельности. Это было известно  Марксу и Энгельсу по работам Л.Г. Моргана, на которые сами они часто ссылались; но тут идеология одержала верх над знанием.

Ф. Энгельс и большинство позднейших марксистов соединяли два первых способа производства в т. н. рабовладельческую ОЭФ (сам Маркс прямо этого не утверждал, но в «Капитале» дал к этому повод). Это тоже фактическая ошибка. Рабы широко использовались в производстве лишь в отдельные периоды развития наиболее мощных государств (напр., Древний Рим в начале имперского периода), когда эта рабочая сила стоила дешево. Но они никогда не были основной производительной силой общества. Ведь человек, не заинтересованный в продукте своего труда, работает неэффективно. Античные деятели и авторы вполне это сознавали. Тот же имперский Рим жил главным образом за счет военного грабежа и дани с покоренных народов, и сами рабы были частью такого дохода.

В 30-е и в 60-е гг. XX века в СССР прошли две напряженные дискуссии об азиатском способе производства. Но оба раза официальная идеология отвергла его выделение, вопреки ясно выраженному мнению самого Маркса, а некоторые сторонники такого выделения подверглись суровым репрессиям. Античный способ производства вообще не пользовался вниманием идеологов, равно советских и буржуазных, либо приравнивался к «античному капитализму». Дело в том, видимо, что присущий античному обществу (и развитой средневековой коммуне) синтетический тип собственности выходит за рамки возможностей линейного мышления, всегда свойственного наличной политической идеологии.

Марксистская историческая концепция по ее глубинной логике носит культуротворческий характер. Но по реальному воплощению она является вульгарно-социологической, как все марксистское обществоведение, и к тому же, как мы показали, содержит грубые ошибки. Тем не менее, только формационная теория (при ее доработке) дает принципиальную возможность предвидеть и регулировать общественные процессы. 

Продолжение следует.