ПРОБЛЕМЫ ТРАКТОВКИ ПРОСТРАНСТВА И ВРЕМЕНИ

Речь пойдет только о проблемах, учебный материал мы тут излагаем минимально, для общей связи.

Понятия пространства и времени являются общими для философии и физики. Известны две физические концепции метрики: субстанциальная и реляционная. Первая считает пространство и время особыми сущностями (субстанциями), которые существуют наряду с телами и процессами и не зависят от их наполнения веществом и движением. Очевидно, что в философском плане это метафизическая (в смысле – не диалектическая) доктрина, т.к. она отрывает пространство и время от вещества и движения, не признаёт их собственного развития и не видит их взаимной связи.

В древности такие взгляды исповедовал напр. Демокрит, а в Новое время они утвердились благодаря механике И. Ньютона. В XX в. это воззрение отошло на задний план. Тем не менее, известный советский астроном Н.А. Козырев и создатель релятивистской теории гравитации (РТГ) акад. А.А. Логунов фактически стоят на такой позиции.

Реляционная концепция трактует пространство и время не как субстанции, а как отношения между телами и состояниями. Подобные воззрения в далеком прошлом высказывали, напр., Аристотель и Лукреций. В конце XVII в. аналогичные взгляды отстаивал Лейбниц в споре с Ньютоном. На сходной точке зрения стоял Гегель.

В современной физике реляционная концепция утвердилась благодаря теории относительности А. Эйнштейна. Сходство названий может подтолкнуть к отождествлению данной концепции с точкой зрения философского релятивизма. На деле из этой физической теории можно сделать разные философские выводы: релятивистские или диалектические. Ведь сами отношения бывают, как минимум, двух видов: отношения соединения и отношения разделения.

Сторонники релятивистской теории фактически (не всегда сознательно) исходят из трактовки пространственно-временных отношений как отношений соединения. Такие отношения по их качеству должны зависеть от характеристик соединяемых объектов. Отсюда вытекает, что каждая система тел и всякая форма движения могут иметь свое специфическое, качественно отличающееся пространство и время. Такой взгляд, независимо от способа его обоснования, соответствует традиционному для релятивистов отрицанию объективного единства мира в пользу бессвязной множественности явлений.

Особенно распространилось подобные релятивистские трактовки в эпоху неклассической науки (первая половина и середина XX века). Тогда им отдали дань и многие видные естествоиспытатели. В частности, акад. В.И. Вернадский утверждал, что кристалл – особая форма пространства, неоднородного в разных направлениях, и что «пространство жизни иное, чем пространство косной материи», поскольку де там нет прямых линий и поверхностей, а также проявляется неравенство правизны и левизны. Однако в подобных случаях свойства пространства и времени подменяются свойствами самих тел и процессов, зависящими от условий их бытия.

Иногда сторонники релятивисткой концепции все же апеллируют к теории относительности Эйнштейна. Но согласно ей, фрагменты пространства обладают разной кривизной, а течение времени – разным темпом; т. е. – разными количественными характеристиками, но не разным качеством. Причем эти кривизна и темпы определяются тоже не качественными, а количественными параметрами вещества и движения: массой, скоростью, ускорением, напряженностью силовых полей.

Вообще теория Эйнштейна, как вся научная физика, признаёт однородность пространства и времени. Это признание лежит в основе физических законов сохранения (теоремы Э. Нётер, 1918). Поэтому представители релятивистских воззрений обычно говорят о нефизических формах пространства и времени, якобы качественно отличающихся от обычной, механической метрики.

Порой эти воззрения отождествляют с диалектическим подходом к пониманию метрики (в т. ч. – Ю.Б. Молчанов, самый видный из советских специалистов по данному вопросу). На деле, диалектика трактует пространство и время не как отношения связи, но как отношения разделенности вещества и движения. С этой точки зрения, пространство есть просто обнаружение делимости вещества на части, т. е. на тела; а время – обнаружение делимости движения на части, т. е. – на этапы, состояния и события. В совокупности то и другое выражает закономерную структурированность бытия, в согласии с исходным принципом диалектики: единое делится на противоположности и т. д.

Такое понимание согласуется и с наукой, и со здравым смыслом. Ясно ведь, что пространство между столами – это не соединение столов, а пустое место, которое разделяет столы; а время между лекциями – это период, который разделяет лекции, и т. д. Говоря другими словами, пространство и время выступают как проявления пустоты, т. е. – относительного небытия. Точнее – как отсутствие ставших форм бытия, но при наличии форм становящихся, которые имеются вообще везде и всегда. Пустое «пространство само по себе» есть небытие вещества, – но всегда заполнено виртуальными частицами. Пустое «время само по себе» есть небытие развития, – но всегда заполнено процессами флуктуации физического вакуума и других сред или полей.

Хотя небытие и пустота не абсолютны, они вполне реальны, а по своей природе не имеют качественных характеристик. В частности, флуктуации физического вакуума порождают с равной вероятностью виртуальные частицы любого вида. Следовательно, пространство и время – отношения не качественные, а количественные. Измеряются пространство и время тоже как степень количества, т. е. -- числами. Еще Аристотель писал, что «Время, пространство и движение представляют собой количества», и утверждал в данной связи невозможность многих разных «времён». Гегель же прямо заявлял, что пространство и время суть чистые количества.

Поучителен в этом плане спор Ф. Энгельса с известным немецким ботаником Карлом Негели. Последний «серьезно» ставил вопрос о природе пространства и времени, а Энгельс «легкомысленно» иронизировал: «как будто время что-то иное, нежели совокупность часов, а пространство – что-то иное, нежели совокупность кубических метров!» Но Энгельс знал историю данного вопроса, а Негели был дилетантом в философии.

Итак, с точки зрения рациональной диалектики, не существует качественно особенных, «нефизических» форм пространства и времени. Пространство и время вообще не имеют собственной природы, к которой можно было бы отнести какую-то качественную характеристику, помимо характеристик вещества и движения. Прав Эйнштейн: физически существуют только события, а не точки пространства и времени.
Много спорят о числе измерений пространства и времени, об их возможной атомизации, об их конечности или бесконечности. Не будем здесь особенно вдаваться в частности и в критику, изложим в основном позитивные результаты. 
    На наш взгляд, однонаправленность времени четко следует из диалектического принципа развития, и уже признана в естествознании благодаря учению синергетики о необратимости всех реальных процессов. Трехмерность пространства, а также триадическое деление времени на прошлое, настоящее и будущее объясняется триадичностью формы прогрессивного развития согласно закону отрицания отрицания.  После витка «тезис – антитезис – синтез» формально все начинается сначала, тут нового не бывает (оно бывает в содержании развивающихся предметов). В принципе, уже Гегель это понимал. Но физика будет пурхаться в бесплодной и не обнаруживаемой в опыте многомерности теории струн, пока не признает реальность нелокальных связей.
    То же – с теорией квантовой гравитации, которая сегодня является основным источником предположений об атомарности пространства и времени или хотя бы о квантованности их структуры. Эта квантованность так же ничем конкретно не подтверждается, и эта теория – такие же бесплодные физнадежды и такое же кладбище виртуозных математических конструкций. На самом деле вопрос об атомарности метрики имеет смысл только на почве устаревшей субстанциальной концепции. Субстанцию можно разрезать на все более мелкие части, доискиваясь, есть ли там далее не разрезаемые атомы. Но современная, реляционная концепция метрики, в ее диалектической трактовке, трактует пространство и время как сами разрезы в субстанции. А их их нет смысла далее разрезать в поисках атомов.
    Также нет смысла, в свете реляционной концепции, задаваться вопросом о конечности или бесконечности пространства и времени. Опуская тут естественнонаучные аргументы, приведем только один философский. Разделенность на части суть внутреннее отношение в данной субстанции, и внешнего значения оно не имеет. Больше смысла складывать паровозы с окурками, чем пространства и времена различных вселенных (из которых каждая заведомо ограничена).