ПРАВИЛА ЗДРАВОГО СМЫСЛА

Здесь мы обращаемся к методологии научного познания, и сейчас рассмотрим группу норм, которая не всегда отражается в литературе. В нашей учебно-философской традиции обычно говорят о принципах научного познания; но сейчас перед нами именно правила, каждое из которых имеет, в отличие от принципов, явные границы применимости. Дело в том, что эти правила базируются на метафизическом (не диалектическом) методе, по существу ограниченном. Однако они широко применяются в науке, т.к. бывают достаточно действенны в союзе со здравым смыслом, который учитывает их естественные границы. Ведь гибкость здравого смысла роднит его с диалектикой, хотя вполне заменить ее он не может.

Еще Р. Декарт в «Рассуждении о методе» (1637) сформулировал т. н. «правила для руководства ума и отыскания истины в науках». Собственно, это элементарные нормы деятельности рассудка, которые с древности известны в (формальной) логике. Декарт только представил их как методы познавательной деятельности. Для самого Декарта пафос соблюдения этих норм состоял в достижении полной ясности через исключение возможных сомнений (напомним: Декарт считал психологическую ясность знания критерием его истинности). Мы здесь используем три декартовских правила, придав им свои названия, более современные:

1) Правило постепенности: переходить в познании от менее сложного к более сложному, от доказанного к недоказанному. – Впрочем, не всегда легко бывает понять, что проще и что сложнее, что более доказано или что менее доказано. А в какой-то познавательной ситуации, полностью доказанного может не оказаться совсем.

2) Правило расчленения: расчленять не поддающиеся решению общие задачи на решаемые частные задачи. – Но следует заметить, что решение по частям не всегда дает удовлетворительное решение общей задачи. Ведь общее является, как правило, не простой суммой частей, а продуктом их синтеза, предполагающего новое качество.

3) Правило последовательности: не допускать выпадения логических звеньев в рассуждении. Это правило особенно важно для современной науки. Ее характерной чертой является углубленное исследование наукой собственных оснований, а в данной области нельзя оставлять ничего "подразумеваемого". Ведь логика – это словесное мышление, которое, так сказать, выводит новые слова из других слов; а неопределенность посылок лишает заключение достоверности. Поэтому, даже если какое-то положение кажется самоочевидным, его необходимо эксплицировать (от лат. explicatio – истолкование), т. е. -- сделать его явно сформулированным, и в таком виде включить в логическую цепь умозаключений. Евклиду представлялась очевидной непересекаемость параллельных прямых, а Эйнштейну – невозможность постоянной связи микрочастиц на любом расстоянии, но эти представления не оправдались.

В то же время, в реальном процессе познания  полная логическая последовательность не всегда достижима, а в сложных случаях она обычно оказывается неполной. При этом в какой-то степени помогают принципы диалектики, но, конечно, всех проблем не разрешает ничто. Напомним афоризм немодного ныне К. Маркса: "В науке нет широкой столбовой дороги" и т.д. 

Кроме названных, к правилам здравого смысла можно отнести:

4) Правило независимости суждения. Оно гласит: в вопросах науки никакой мнение не играет решающей роли. Это относится и к нашему собственному мнению, но исторически связано с проблемой подчинения наших мнений авторитетам. У пифагорейцев высшим аргументом считалась ссылка на личное высказывание Пифагора: знаменитое «Autos epha» (греч. Сам сказал). В Средние века такую же роль играло суждение церкви, а в эпоху сталинизма в СССР развитие наук порой подавлялось авторитетом официальной идеологии.

Поэтому многим ученым в разные времена приходилось отстаивать названный принцип. Уже И.С. Эриугена, первый крупный философ христианской Европы (IX в.), утверждал, что разум выше авторитета даже в сфере самой религии, ибо авторитет рождается от разума, но разум не рождается от авторитета. В XII в. П. Абеляр писал, что в науке аргумент от авторитета является наислабейшим. Другой средневековый мыслитель, Алан Лильский, говорил, что у авторитета нос из воска, – в том смысле, что его можно, при некоторой ловкости, развернуть в пользу любого мнения. Тем не менее, и в наше время не исчезла тенденция предпочитать общее мнение научной истине, особенно – в гуманитарных дисциплинах.

Но дело не только во влиянии идеологии на науку. Внутри самой науки ученый не может полностью самостоятельно проконтролировать все используемое знание и обойтись без ссылок на авторитеты. Следовательно, их необходимо уважать. Но в этом уважении надо соблюдать диалектическую меру, следуя принципу Абеляра: Nihil credentum nisi prius intellectum (лат. Никакой веры прежде разума).

5) Правило редукции, т. е. – сведения многих явлений к немногим общим основаниям. Такое сведение стимулируется уже общей культурной потребностью: необходимостью компактно «упаковать» и сделать обозримым огромный объем информации, накопленный человечеством в каждой предметной области. Но у науки есть и собственный стимул к редукции – это стремление проникнуть в сущность предмета. Ведь сущность, как мы уже отмечали, объединяет, обобщает ряд проявлений данного предмета. Результатом редукции является унификация научного знания, т. е. развитие учений, объединяющих прежде разрозненные сферы. Например, теория относительности Эйнштейна описывает одновременно и механические, и электромагнитные процессы, тогда как раньше теории данных областей были разрознены и противоречили друг другу.

Не случайно И. Ньютон утверждал, что в редукции знания заключается суть науки. Однако тут есть опасность редукционизма, т. е. метафизического возведения редукции в абсолют. Не избежал такой опасности и сам Ньютон, веривший в сводимость всех явлений к законам механики. У него было в этом отношении много последователей. Даже Дж.К. Максвелл, создатель электромагнитной теории, пытался интерпретировать эту теорию механическими моделями. А социалисты-утописты в XIX в. стремились объяснять социальную связь на основе закона тяготения Ньютона.

Не исчезла такая тенденция и в последующий период. В конце XIX и начале ХХ вв. Больцман, Пуанкаре, Смолуховский и другие физики напрасно тратили годы, пытаясь свести теорию движения теплоты (термодинамику) к тем же законам механики. Во второй половине ХХ в. многие физики и химики так же упорно пытались свести химию к квантовой электродинамике. Сам Эйнштейн почти 40 лет бесплодно работал над редукцией всех сил природы к силовому полю единого вида. Работа над такой «теорией всего» (TOE, англ. Theory of Everything) продолжается в физике и поныне, но до сих пор не принесла реального плода.

Исходный принцип диалектики указывает, напомним, что всякая сущность по природе своей двойственна. А согласно диалектическим законам развития, всякая форма движения обладает своей качественной спецификой. Поэтому абсолютная редукция знания к одному основанию в принципе невозможна. Тем не менее, наука развивается именно путем построения все более общих теорий. Здесь дело обстоит, как со всяким идеалом: достичь его нельзя, но стремиться к нему необходимо.

6) Правило достаточной полноты обоснования: всякое научное суждение должно быть достаточно основано на опыте и теоретических доказательствах. Это методологическая версия принципа достаточного основания, в XVII в. введенного Г. Лейбницем в формальную логику. Конечно, идеал и здесь недостижим. Ведь истина всегда относительна, а история науки показывает, что абсолютно полного обоснования, логического и фактического, не имела ни одна научная концепция. Всегда остается «зазор», в который  «втискиваются» идеи нового, более совершенного знания, затем преобразуя всю старую теорию.

От правил здравого смысла естественно перейти к диалектическим принципам научного познания. Мы здесь не будем рассматривать, это материал достаточно устоявшийся, и еще не настолько "заваленный" современным иррационализмом, чтобы нельзя было найти его в литературе. Заметим только, что совокупность этих принципов нередко выдают за учение диалектической логики. Причина – неясность самого понятия диалектической логики для многих философов современного и старших поколений. Мы здесь ограничимся замечанием, что указанные принципы относятся все же не к логике, а к методологии научного познания.