ЕЛИ ХОЧЕШЬ БЫТЬ СЧАСТЛИВЫМ -- БУДЬ ИМ

Этот афоризм Козьмы Пруткова у кого-то вызывает улыбку, в ком-то поддерживает оптимизм, кому-то кажется издевательством. А философу стоит задуматься – в чем смысл этой кажущейся нелепицы? На наш взгляд, она существует благодаря смешению в слове «счастье» двух аспектов: объективного и субъективного.

Первичным является, конечно, первый аспект. Ведь корень слова здесь – «часть». Понятие счастья родственно понятиям «участь» и «причастность», старорусскому и украинскому «доля». Реальное счастье – это та часть жизненных благ, которая выпадает на долю данного субъекта.

Субъективный аспект счастья лингвистически вторичен. Для его точного обозначения есть другое слово – блаженство. Это состояние душевной удовлетворенности или даже приподнятости. Оно лишь косвенно зависит от доли участия в реальных благах, т.к. в основном определяется внутренними настроениями.

Конечно, реальное счастье не ограничивается материальным благополучием и местом в обществе. Оно во многом зависит от духовной самореализации человека, т. е. – от обретения и воплощения им своего смысла жизни. Но именно – своего, а не подсунутого кем-то суррогата. А это дело непростое и, как правило, требует все же некоторых средств. Голодающему или потребительски озабоченному человеку не до поисков уникального смысла жизни.

Недоучет таких «тонкостей» тоже способствует смешению счастья с блаженством. Вообще, смешение близких понятий – характерная черта недостаточно развитого языка. Но это источник, так сказать, исторический. Он тоже не объясняет главной причины смешения смыслов в современной трактовке слова «счастье». Этой причиной является ограниченный доступ большинства людей к реальным благам жизни. Причины ее самой мы здесь не станем рассматривать.

В результате, политическая идеология поддерживает такое понятие счастья, которое защищает интересы действительно (объективно) счастливых, и одновременно утешает несчастных. Особенно характерна подобная трактовка счастья для культуры восточных стран с традиционно бедным и угнетенным большинством населения. В индийской философии реальное счастье почти полностью замещается блаженством. Видишь иного индуса: ходит в тряпье, ночует на тротуаре, а на лице – неописуемое блаженство.

В значительной степени это свойственно и русской традиции, вообще близкой к Востоку. На Москве было два относительно счастливых и два относительно несчастных Василия, но всех их славнее у нас Василий Блаженный. Поэтому афоризм Козьмы Пруткова хоть и смешит, вернее – забавляет русского человека, но вовсе не кажется ему бессмыслицей.

Перед публикацией этого сообщения выяснилось, что в рунете есть заметный интерес к проблеме смысла жизни, тесно связанной с понятием счастья. Поэтому добавляю выписку по данной проблеме из своего учебного пособия (опубликовано последний раз в 2010 г.):

… счастье действительно не ограничивается внешним благополучием. Оно во многом зависит от духовной самореализации человека, т. е. – от обретения и воплощения им своего смысла жизни. Человек – существо мыслящее, и если жизнь его не наделена смыслом, то даже внешне счастливое бытие представляется ему пустым и тягостным. Смысл жизни – это главная цель нашей жизни, т. е. мысль, лежащая в основе наших устремлений. Смысл вообще, в т. ч. смысл жизни, предполагает осознание самой действительности и задач своей жизни на сущностном, обобщающем уровне.

С такой «рамочной» трактовкой смысла жизни согласились бы, вероятно, все философы. Но в процессе конкретизации это понятие наполняется разным содержанием, вплоть до парадоксов.

Так, натуралистическая концепция полагает, что мысль вообще не главное в бытии человека, и отсюда приходит к формуле «цель жизни – сама жизнь» (И. Гете, А.И. Герцен и др.) С точки зрения религии, главное в жизни – не наша мысль, а мысль сверхъестественного существа. Конечный вывод религиозной мысли здесь, как и по многим другим вопросам, совпадает с натурализмом. Не случайно в христианстве высшей ценностью объявляется жизнь как таковая, безотносительно к ее осмысленности. Христиане чают именно «живота вечного», а не осуществления каких-либо духовных идеалов. Не случаен и запрет на самоубийство: ведь человек не считается хозяином своей жизни.

Вульгарный социологизм считает носителем мысли общество в целом, а потому видит смысл жизни в фанатичном, жертвенном служении человека общественному интересу. Яркими воплощениями этой концепции были в философии – учение И.Г. Фихте, а в социальной практике – революционный фанатизм старой русской интеллигенции…

С культуротворческой точки зрения, главную роль в бытии конкретного человека играет именно его личная мысль, а смысл жизни состоит в творческом преобразовании действительности соответственно призванию данного индивида. Поэтому смысл жизни у каждого свой, но осмысленная жизнь всегда клонится к добру, т. к. развитие культуры полезно для всего человечества.

Но непросто обрести подлинный смысл жизни в обществе с отчуждением, где человек – не хозяин своей судьбы, где господствуют симулякр и потребительская идеология, где ради роста потребления сознательно понижается нравственный уровень человеческих масс. Из-за этого в наши дни широко распространились и отчасти сознательно насаждаются суррогаты смысла жизни: пьянство и наркомания, спортивный, религиозный, шовинистический и иной фанатизм, экстремальные увлечения и другие бессмысленные «хобби».

(Для молодых людей замечу дополнительно. Кое-что в этом тексте может вас обидеть. Ведь в нем порой критикуется содержание жизни, родное для вас, в силу обстоятельств вашего рождения и воспитания. Но обижаться вы не обязаны, а подумать не вредно).